А в Западной Европе не забыли. Там каста профсоюзных деятелей не согласна на бесславное вымирание и регулярно напоминает о себе, парализуя то одну, то другую экономику измученной кризисом еврозоны. 30 января очередь бастовать в общенациональном масштабе дошла до Бельгии. А чтобы несознательным трудящимся не пришло в голову в этот день все-таки поработать, бельгийские профсоюзы оказались готовы заплатить им за простой вдвое больше, чем директор – за работу.
Когда по телевизору показывают толпы западноевропейских демонстрантов, то может сложиться впечатление, что большинство европейцев если сами и не участвуют, то уж точно поддерживают бастующих. И вообще, все они там едины в стремлении не дать продажному правительству переложить тяготы кризиса с банкиров на простых людей.
В реальности никаких теплых чувств у большинства европейцев стачки уже давно не вызывают. Кому понравится, когда по всей стране не ходят поезда и автобусы, отменяются авиарейсы, не работают школы и больницы, закрыты госучреждения. При этом бастующие выдвигают невнятные и заведомо невыполнимые требования, заранее лишая свою стачку малейшего шанса на успех.
Поэтому последнюю общенациональную забастовку в Бельгии, по данным опросов, поддержал всего 21% бельгийцев. 55% – высказались однозначно против. А принять личное участие в протестах оказались готовы всего 5%.
Но даже эти скромные 5% могут вылезти в повышенной концентрации где угодно, поэтому некоторые руководители бельгийских компаний решили простимулировать классовую несознательность своих работников. В средней руки фирме Veldeman Bedding, 150 сотрудников которой шьют матрасы и постельное белье во фламандском городке Опглаббек, ткачам предложили выбор: или они 30 января идут бастовать, или остаются работать. Если остаются, то благодарный работодатель заплатит им за этот трудодень дополнительную премию в 30 евро. У компании, несмотря на кризис, много заказов, и день простоя обойдется ей слишком дорого.
Многим работникам такое предложение понравилось. Количество потенциальных бастующих сократилось примерно вдвое, до 20 человек из 150. Все были довольны. Кто хотел бастовать – мог спокойно это делать, не опасаясь никаких санкций, кто хотел работать – мог остаться и получить премию за то, что честно трудился, хотя мог и отдохнуть.
Но в трудовых отношениях в Западной Европе есть еще третий участник – профсоюзы. И они от такой сделки ничего не выиграли. Наоборот, потеряли потенциальных бастующих, толпы которых должны были демонстрировать профсоюзную мощь и влияние.
Об эксплуататорской сделке фламандских матрасников узнали функционеры крупнейшего профсоюза Бельгии FGTB-ABVV. Эта структура появилась еще в XIX веке, и сейчас из 10 млн бельгийцев всех возрастов в ней состоит целых 1,5 млн. Каждый из этих полутора миллионов – это взносы и политическое влияние, поэтому руководство FGTB-ABVV обратилось к ткачам из Опглаббека с контрпредложением: 60 евро тому, кто пойдет бастовать, несмотря на премии от начальства.
Само начальство профсоюзники пообещали засудить за то, что они своими премиями ограничивают право трудящихся на забастовку. При этом здесь не учитывается, что помимо права на забастовку, у людей еще есть право на труд, которое ограничивают своими премиями уже профсоюзники. Профсоюз для фламандских ткачей не работодатель, поэтому имеет полное право распоряжаться профсоюзной кассой, как захочется. В том числе, подарить по 60 евро бастующим ткачам.
Испуганное руководство Veldeman Bedding пошло с профсоюзом на переговоры, и через несколько дней торга было решено, что обе стороны откажутся от обещанных премий. Пусть клиенты сидят без заказанных матрасов, а ткачи – без премий.
У профсоюзов свои интересы – им надо выжить и не растерять влияние. А ради этого не жалко пожертвовать не только матрасами и ткацкими премиями, но и благополучием бельгийской экономики. Один день бессмысленной общенациональной стачки с невыполнимым требованием не резать расходов госбюджета обошелся Бельгии около 200 млн евро. То есть по 18 евро с каждого бельгийца.
Эта оценка сделана исходя из размера ВВП и количества людей, не вышедших на работу. Но для многих бельгийцев реальные потери будут гораздо больше. Например, из-за 5% бастующих по всей стране не ходил общественный транспорт. На работу надо было ехать на такси, а это в Бельгии не дешево. Или не работали школы, и детей в будний день оказалось некуда деть. Не говоря уже о тех несчастных, кому надо было куда-то лететь или обратиться в больницу с чем-то не смертельным. Врачи оказывали только экстренную помощь.
В неудержимой решимости почаще демонстрировать властям свое могущество профсоюзы не замечают, что топят сами себя. В Западной Европе забастовки происходят настолько часто, что потеряли всякую эффективность. В России в 12-миллионном городе на площадь вышло 50 000 человек, и власти тут же ввели губернаторские выборы, либерализовали партийное законодательство и даже пустили свежего воздуха в телевизор. Еще бы – ведь таких протестов не было со времен монетизации льгот в 2004 г.
В Западной Европе протесты от частоты употребления полностью девальвировались. 30 января бельгийские профсоюзы устроили общенациональную забастовку. А всего месяц назад, в конце декабря 2011 г. была всеобщая забастовка бюджетников: тоже не летали самолеты, не работали школы, не принимали госучреждения. Еще на месяц раньше, в ноябре 2011 г. – опять забастовка. Поезда снова не ходят, у железнодорожников всеобщая стачка.
До кризиса ситуация мало чем отличалась от нынешней. Все время кто-нибудь бастует. Не авиадиспетчеры – так мусорщики, не мусорщики – так производители молока. В крайнем случае, таксисты. А то и все вместе. В результате, из способа давления на правительство забастовки превратились в привычный элемент пейзажа, на который никто не обращает внимания. Европейцы с ним просто смирились и стали брать перед Рождеством несколько дополнительных дней отпуска, чтобы успеть уехать пораньше. Потому что на самое Рождество авиадиспетчеры и железнодорожники как всегда забастуют, и тогда праздник придется провести в зале ожидания.
Но главная проблема в том, что привыкнуть к забастовкам успели только в Западной Европе. В других частях мира всеобщая стачка не воспринимается как уважительная причина для невыполнения контракта. Поэтому злобный производитель фламандских матрасов, которому профсоюз не позволил терроризировать ткачей премиями, может задуматься и перенести свое производство еще куда-нибудь. Можно – в главный ткацкий цех мира Бангладеш, а можно и поближе – например, в Словакию. Разница в зарплатах и налогах легко перекроет транспортные издержки, а про забастовки там давно никто не слышал.