Еще есть созданная хорватскими сербами Республика Сербская Краина. Но она не в счет, потому что сейчас у нее не осталось ни граждан, ни территории, а только правительство в изгнании, которое иногда собирается позаседать в Белграде. Например, ради того, чтобы признать Абхазию и Южную Осетию.
А теперь ряды «Сербских Республик» могут пополниться еще одной, потому что 15–16 февраля сербы, на это раз косовские, успешно провели референдум о выходе областей с сербским большинством из состава полунезависимого Косова. Присоединиться обратно к первой Республике Сербии им международное сообщество уже точно не позволит, поэтому в ближайшее время мир, возможно, посмотрит на удивительный прецедент, когда внутри частично признанного государства образовалось еще одно, непризнанное. Называться оно, видимо, будет «Республика Косовских Сербов» или «Сербская Республика Косова» или еще что-нибудь подобное. Три слова дают гораздо больший простор для комбинирования, чем два.
Северное Косово даже по балканским меркам с трудом тянет на суверенное государство. Это небольшой кусочек земли размером в три Андорры и с населением около 70 000 человек. 95% из них – этнические сербы, и никакая независимость им до недавнего времени была не нужна.
Этот район Косова граничит с той Сербией, которая просто Республика Сербия, поэтому одностороннее объявление независимости Приштиной местных жителей не затронуло. Они как были живущими в Сербии сербскими гражданами, так и остались. Белград никак не поражал их правах, платил сербские пенсии и пособия по безработице. В качестве валюты использовался не евро, а сербский динар. Косовские выборы северные сербы-косовары бойкотировали, а в сербских – участвовали на равных с остальными гражданами Сербии.
Но в прошлом году в Брюсселе решили наконец доурегулировать все балканские конфликты. И статус Северного Косова оказался главной проблемой. Формально, с точки зрения тех стран, кто признал независимость Косова, эта территория входит в состав Косова. Реально – остается частью Сербии.
Исправить это расхождение попробовал косовский премьер Тачи. В июле 2011 г. он ввел в Северное Косова войска, чтобы поставить границу с Сербией под контроль Приштины. Но косовские сербы стали сопротивляться, возвели баррикады, и от быстрого силового решения пришлось отказаться.
Поначалу косовские сербы надеялись на помощь Белграда. Но у сербского правительства были совсем другие расчеты. В начале декабря 2011 г. Белград согласился на совместный с Приштиной контроль границы, понадеявшись, что Брюссель за это даст Сербии статус кандидата на вступление в ЕС. Как потом выяснилось, зря – ничего, кроме новых обещаний, им не дали.
Брошенные большой Сербией, косовские сербы попробовали добиться помощи от России. Несколько десятков тысяч сербов-косоваров обратились в российское посольство в Белграде с просьбой дать им гражданство РФ. Москва отказала, отделавшись гуманитарной помощью.
Тогда косовские сербы решили, что самостоятельно могут выбирать, в какой стране им жить, и затеяли референдум, по сути, о выходе из состава Косова. Но сами они считают, что никогда туда не входили, поэтому вопрос в бюллетене звучал так: «Принимаете ли вы институты так называемой Республики Косово?».
Во всех трех столицах референдум назвали бессмысленной затеей, которая только усложнит решение проблемы. Но косовским сербам до чужих советов уже дела нет. Они всегда жили в Сербии и не хотят, чтобы их вдруг, не спросив, переселили оттуда в гораздо более бедное албанское Косово исключительно ради того, чтобы Белград разок похвалили в Брюсселе.
Референдум состоялся 16 февраля, в день независимости Сербии. Явка составила почти 65% – очень высокий показатель, если учесть, что значительная часть жителей Северного Косова уехала на заработки в Сербию. Например, на прошлых парламентских выборах 2008 г. явка в этом районе была чуть больше 50%.
Результаты голосования будут известны только 19 февраля, но без подсчетов ясно, что «за» отделение от Косова будет 99%. Из бесконечной матрешки балканских независимостей вылезет еще одна. 70 000 хорошо организованных, компактно проживающих и, главное, вооруженных людей, которые в Косово жить не хотят, а в Сербии – не могут.
И так отделяться можно до бесконечности. Сначала косовские албанцы были в Сербии меньшинством, и им дали отдельное государство. Потом в отделенном Косово меньшинством оказались уже сербы – и теперь отделяются они. Если отделятся, в Северном Косове все равно останется албанское меньшинство – вот и повод для еще одного государства.
Эту дурную бесконечность самовоспроизводящихся сепаратистских меньшинств давно можно было разорвать, если бы не тот фетиш, в который европейцы превратили границы, нарисованные после Второй мировой войны. По мнению Евросоюза, в международных делах можно делать все что угодно, только не двигать границы.
Превратить границы союзных республик и даже простых автономий в государственные – это пожалуйста. Но сдвинуть их нельзя ни в коем случае. Потому что когда образуется новое государство – сколь угодно крохотное – остальные только теряют. И в этом, по мнению ЕС, нет ничего страшного, как-нибудь смирятся и переживут.
А вот если границу сдвинуть, то получится, что одно государство приросло за счет другого. Даже если в другом месте границу сдвинуть в противоположную сторону – неважно. Все равно получается территориальная экспансия. И сразу нехорошие ассоциации со Второй мировой войной, про которую в единой Европе вспоминать ни в коем случае нельзя – только в контексте покаяния.
А ведь небольшое перемещение сербско-косовской границы, нарисованной без особой подготовки бог знает сколько десятилетий назад, могло бы раз и навсегда решить проблему Косова. Потому что с потерей албанской части Косова все адекватные сербы давно смирились – пусть валят, лишь бы все это, наконец, закончилось. Но есть еще сербское Северное Косово, бросить которое – уже самое дно национального унижения.
Сербские власти устами вице-премьера Дачича прямо заявляли, что готовы признать Приштину, если та уступит Сербии этот небольшой приграничный район с сербским населением. Нужна же сербам хоть какая-то крохотная уступка, чтобы сохранить остатки самоуважения. Мало того, Белград допускал, что в обмен отдаст Пришитине сопоставимые по размеру приграничные территории с албанским населением на Юге Сербии.
Конечно, Приштина согласилась бы поменять полноценное международное признание на крохотный кусочек территории, который она и так не контролирует. Особенно, если к этому добавился бы подарок в виде новых албанских районов южной Сербии. Но в Брюсселе забраковали этот устраивающий обе стороны вариант. Лидеры единой Европы решили, что лучше наплодить на Балканах еще несколько нежизнеспособных мини-стран, чем хоть на шаг отступить от неприкосновенных послевоенных принципов.