Питер Акройд подробно перечисляет все те атрибуты современной цивилизации, которые появились благодаря Венеции, и через них пытается показать суть этого необычного места. У Акройда сложная задача: Венеция слишком популярна как у писателей, так и у художников. Как признается сам писатель, уже к началу XVIII века практически каждый дом, канал, мост или улочка были хоть раз запечатлены кем-то из местных живописцев. И это при том, что Венеция, если ее сравнивать с Римом или Иерусалимом, довольно молодой город. Настоящая венецианская история начинается после падения Римской империи, когда на острова обширной лагуны потянулись беженцы из соседних итальянских областей. Они бежали от варваров, и каждая новая волна нашествий создавала новую волну беженцев. В какой-то момент жители окрестностей окончательно перебрались на острова и создали свой особый образ жизни, связанный с морем.
Акройд пишет, что на самом деле у Венеции, несмотря на репутацию владычицы Адриатики, с морем сложные отношения. Без моря город не мог бы существовать, но это же самое море постоянно несет ему угрозу, норовя потопить корабли и поглотить острова, на которых расположена Венеция. Из-за моря все необходимое нужно либо с большим трудом добывать (как, например, пресную воду), либо импортировать. Венеция построена на камнях, большая часть которых была попросту украдена в других местах, в основном в Константинополе.
Отношения с морем — не единственная противоречивость венецианского характера. С одной стороны, Венеция знаменита своим показным весельем, карнавалом (кстати, тоже местное изобретение), который, по сути, не прекращается никогда. С другой — это город страха. С одной стороны, это лидер по внедрению инноваций, с другой — город чрезвычайно консервативный.
Это столкновение противоречивых фактов — излюбленный прием Акройда: так портрет получается ярче. Одновременно создается впечатление, что Акройду абсолютно все равно что писать — роман, биографию или книгу о городе. Любой его текст одинаково умело сконструирован, изобилует деталями, интересными цитатами и необычными фактами. Но при этом не очень понятно его личное отношение к описываемому объекту. Ему-то самому Венеция нравится? Он там был? Ну понятно, что был. Хотя такую книгу можно было бы написать, не выходя из дома или по крайней мере из здания какой-нибудь крупной библиотеки. Автор холоден и отстранен — в книгах о Лондоне и Темзе, которые уже выходили на русском языке, он был куда более страстен. Впрочем, может быть, это и сознательный прием. Ведь он сам пишет, что Венеция — город молчания и тайн. Так что, возможно, тон выбран правильный.