За «Круглым столом» в 1989 году коммунисты договорились «немного» отойти от руля взамен сохранения контроля за важными областями экономической сферы и дальнейшего управления страной совместно с либеральной элитой к взаимному удовольствию (это грубое изложение одной из теорий заговора, которая в откровенном или завуалированном виде присутствует в формировании взглядов на нынешнюю конфигурацию власти у всех правых или консервативных партий и объединений Польши).
Этот факт, а также естественные законы политического жанра предполагали их резкие антикоммунистические взгляды. Как правило, националисты резко выступают против покушений на «традиционные» ценности – то есть современных тенденций в вопросах пола и семьи, а также размывания «здоровых» национальных организмов в нынешней Европе.
Это означает их резкое скептическое отношение к «бюрократам из Брюсселя» и требование недопустимости отказа от новых степеней суверенитета во имя нынешнего Европейского единства, основанного на господстве вненациональной либеральной бюрократии.
В качестве одной из частностей, вероятно, стоит упомянуть и довольно настороженное или откровенно враждебное отношение к России, как к историческому источнику возможных бед для польского народа и государства.
На этой повестке во многом сходились самые разные силы. Ее в частности придерживалась и придерживается до сих пор основанная братьями Лехом и Ярославом Качиньскими партия «Право и Справедливость» - одна из системообразующих польских партий, многолетний оппонент нынешней правящей «Гражданской платформы».
Разумеется «ПиС» нельзя считать в полной мере националистической партией - ее критика Брюсселя, современного либерализма и политической польской элиты осуществляется, скорее, с консервативно-патриотических позиций. Тем не менее, для радикальных националистов наличие такого сильного объединения как «ПиС» и отстаиваемых им на самом высоком уровне взглядов было важным подспорьем.
Разумеется, в среде националистов повестка дня «ПиС» в целом устраивала далеко не всех. Многим она казалась недостаточно радикальной, другие могли быть равнодушны к консервативным католическим ценностям, которые пылко отстаивает «ПиС».
Наконец, после крушения самолета под Смоленском в апреле 2010 года, в котором погиб тогдашний польский президент Лех Качиньский с супругой, а также десятки представителей польской политической и военной элиты, возглавивший партию брат-близнец президента Ярослав одержим идеей разоблачить заговор Владимира Путина и Дональда Туска, скрывающих, по его мнению, истинные причины катастрофы и имеющих на то веские причины.
Педалирование темы смоленской катастрофы и не вполне здоровая атмосфера, сложившаяся вокруг этой темы в польской политике благодаря ПиС, также устраивала далеко не всех представителей националистических организаций, считавших, что есть темы поважнее. Но, так или иначе, эти направления не создавали между этими структурами резких сущностных разногласий.
Радикальные польские националисты когда-то группировались вокруг таких объединений как «Национально-радикальный лагерь» и «Всепольская молодежь» - это были не слишком многочисленные, однако все же заметные структуры, которые в принципе занимались примерно той же деятельностью, которая характерна для радикальных националистов многих европейских стран.
Например, конфликтовали с антифа и другими левыми группировками. В связи с фактическим отсутствием в Польше проблем с трудовой миграцией, эта тема в их деятельности развития не получила. В остальном они боролись с тем, что считали признаками господства лево-либеральных элит в политической и общественной жизни Польши (в том числе с «диктатом» Брюсселя).
Начиная с десятых годов, одной из важнейших для национал-радикалов акций, которой они напоминают о своем влиянии, оказывается «Марш независимости». Это массовое уличное шествие, организуемое на День независимости Польши 11 ноября, в котором принимают участие десятки тысяч представителей националистически настроенной молодежи.
Обычно это шествие сопровождается теми или иными формами беспорядков (в прошлом году, в частности, участники Марша закидали файерами территорию Посольства России), а счет задержанных идет на десятки и сотни.
Такая массовая акция националистов и радикальных евроскептиков обычно привлекает собратьев по убеждениям из других стран Европы. Фактически союзным для польских национал-радикалов является венгерское движение «Йоббик» - радикальный молодежный союзник нынешнего авторитарного и достаточно националистического венгерского премьера, главы партии «Фидес» Виктора Орбана.
Вообще успех Орбана, сделавшим ряд заметных шагов против принятых канонов современной европейской политики, добившийся записи в конституцию о том, что Венгрия является государством всех венгров (то есть, в том числе и венгров живущих в сопредельных странах) является заметным образцом для подражания для националистических и консервативных сил Польши (а также ряда других стран Европы). Венгерские флаги на Марше независимости теперь можно встретить во вполне заметном количестве. На акцию приезжают националисты и из других стран – в том числе из Испании, Франции и Италии.
Эта ситуация, когда радикальные националисты отличались от «системных» консервативно-патриотических партий, главным образом, лишь степенью отрицания существующих порядков, могла бы быть достаточно стабильной. Однако неожиданный фактор привел к тому, что заметная часть радикальных правых принципиально разошлась с умеренными силами правого лагеря.
Этим фактором оказались события в Украине и необходимость определяться с тем, как следует реагировать на разворачивающийся в соседней стране острый военно-политический кризис, в котором так или иначе оказались задействованы как Россия, так и страны Запада (и, разумеется, сама Польша).
Радикалы посчитали, что поддерживать погружающуюся в кризис Украину необходимости нет — наоборот, в новых условиях надо заявить об интересах польских меньшинств и вспомнить об исторической судьбе Львова и других местностей Западной Украины — иными словами, прецедент с потерей Крыма заставил радикальные националистические силы заявить о принципиальной переориентации установок в политике по отношению к восточным соседям и, соответственно, ситуативно пересмотреть отношение к России (многие в Польше, в том числе, нерадикальные правые силы, убеждены, что это происходит при косвенной или прямой поддержке со стороны российских властей).
Главным объединением радикальных правых сил на сегодняшний день является Национальное движение. В него вошли Национально-радикальный лагерь, Всепольская молодежь и некоторые другие правые партии и группировки. О его создании объявили на Марше независимости 11 ноября 2012 года — при провозглашении движения с уличной трибуны о нем было объявлено как о «силе, которой боятся леваки, либералы и педики» - в общем, ничего выдающегося для крайне правого движения, объединившегося для участия в выборах различного уровня.
О каких-то успехах движения в выборах говорить до последнего времени не приходилось. Однако, начало общественного противостояния на Майдане в Киеве послужило для него поводом к формулированию политической линии, резко отличной от отношения к происходящему в Киеве всего мира польской политики.
Еще до свержения Януковича Национальное движение выступило с характерным заявлением, сделанным совместно с венгерским «Йоббиком» - тогда 3 февраля 2014 года обе радикальные правые партии (правда, имеющие принципиально разную степень поддержки со стороны избирателей и властей в своих странах) выпустили совместную декларацию, в которой говорилось о том, что правительства Польши и Венгрии после насильственной смены власти в соседней стране должны сосредоточиться, прежде всего, на защите прав польского и венгерского меньшинства в Украине и выйти из «брюссельской перспективы анализа событий на Украине», а также требовать от украинских властей отказаться от государственного культа Степана Бандеры.
Поскольку уже в мае Виктор Орбан заявил о том, что считает целесообразным предоставление закарпатским венграм автономии в составе Украины, можно увидеть, что хотя бы декларативно венгерские власти решили среагировать на настроения, выраженные правыми радикалами.
В Польше, где власти гораздо более последовательно поддерживают Украину в нынешнем противостоянии с Россией (как это характерно сформулировал польский министр экономики Януш Пехочиньский в сентябрьском интервью «Газете Выборчей», Польша «стала совестью Европы в украинском вопросе»), мнение оказалось вытесненным в маргинальное политическое поле. Однако именно там оно стало первой точкой сборки для радикальных правых сил и их последующего резкого отсоединения от умеренных правых.
Можно предположить, что упоминание о недопустимости культа Бандеры появилось в совместной декларации по инициативе польских радикалов. Для венгров, воевавших во время Второй мировой войны на стороне Германии, с фигурой Бандеры и образом УПА не связано каких-то существенных противоречий.
Однако для Польши эта тема особенно болезненная (в каком-то смысле, гораздо болезненная, чем для России) из-за жестоких этнических чисток, проводимых вооруженными отрядами украинских националистов на Волыни и в некоторых других регионах нынешней Западной Украины против польского населения в 1943-44 г.г., получивших в польской историографии название «Волынской резни».
В результате акций националистов, начавших самостоятельно бороться за «национальную чистоту», земель со смешанным населением в условиях уже предрешенного исхода войны, по польским оценкам, погибло до 60 тысяч поляков. Это одна из главных, наряду с Катынью, национальных травм, связанных со Второй Мировой войной (и так же, как Катынь, подвергавшаяся той или иной степени умолчания по политическим мотивам). Поэтому любые ассоциации с УПА и Бандерой воспринимаются в Польше довольно болезненно, причем не только радикальными националистами.
Между прочим, одно из обвинений, которые стали предъявлять радикальные националисты главе ПиС Ярославу Качиньскому — это повторение приветствия УПА во время выступления на Майдане. Сторонники Качиньского тогда подчеркивали, что лидер их партии произнес лишь «Слава Украине» и не говорил «Героям слава» (что уже можно было считать непосредственным почтением памяти бойцов УПА, которых в Польше нередко называют «резунами»).
Так или иначе, вскоре представители Национального движения сделали еще один шаг, выламывающий их из привычной парадигмы польского правого национализма. После того как Крым был включен в состав РФ, Национальное движение выступило с заявлением, что в перекраивании границ в Европе виновато НАТО, развязавшое войну в Югославии и отделившее Косово от Сербии (то есть фактически повторило тезисы России), хотя и призвало Польшу вооружаться и самостоятельно противостоять любым возможным угрозам.
Кроме того, в интервью и заявлениях представителей Национального движения стали делаться различные намеки на то, что вопрос о Львове и других территориях довоенной Польши, находящихся сейчас в составе Украины, нельзя считать окончательно решенным.
Так, один из членов руководства движения Витольд Туманович в интервью порталу natemat.pl заявил, что, разумеется, говорить об изменениях государственных границ в настоящее время невозможно, но государство должно быть к этому готово, т. к. «границы не даются раз и навсегда», пока же государство должно сосредоточиться на отстаивании интересов поляков, живущих по другую сторону границы, и сделать это центральным элементом политики по отношению к Украине.
Следует отметить, что эти взгляды не получили официальную поддержку — во всяком случае, лидер Национального движения Кшиштоф Босак подчеркивал в своих интервью, что думать о пересмотре границ несерьезно. Об этом же говорил и другой сопредседатель движения, лидер «Всепольской молодежи» Роберт Винницкий. Между тем, именно Роберт Винницкий на последнем «Марше независимости» провозгласил с трибуны, что «Патриотизм, который хочет забыть о Вильно и Львове — увечный и неполный патриотизм».
Вообще на этом марше — как важнейшем смотре сил сторонников радикальных правых взглядов — были сделаны и другие жесты, подчеркивающие изменение отношения к соседним государствам. В частности, первое слово предоставили польскоязычной львовской журналистке и радиоведущей Марысе Пырж, при этом, подзывая ее к микрофону, ведущий сообщил, что предоставляет слово «женщине из-за границы, но как бы и не из-за границы». Это особенно обращает на себя внимание с учетом того, что в прошлые годы гостями Марша оказывались представители украинской «Свободы», которые воспринимались как своего рода союзники в общем деле.
Сторонники традиционных консервативных взглядов, концентрирующихся, так или иначе, вокруг «Права и справедливости», уже обвинили Национальное движение в предательстве национальных интересов — в близких к ПиС газетах их называют «клакерами Путина» и «Пятой колонной».
Спор об Украине часто проходит на повышенных тонах и иногда переходит в физические столкновения. В частности, 11 ноября этого года, помимо обычных столкновений с полицией на Марше Независимости был отмечен и частным противостоянием — на многих новостных порталах написали о пьяной драке журналиста консервативной «Газеты польской цодзенней» Давида Вильдштейна с членом руководства Национального движения Ежи Васюкевичем с применением бутылок и стаканов. Поводом, согласно предположениям свидетелей, также стало продолжение острой дискуссии об Украине.
Вряд ли стоит говорить, что Национальное движение включает в себя весь круг радикальных польских националистов. Тем не менее, оно представляет заметную их часть. Отличительной чертой их взглядов теперь становится отказ от прежней линии, предполагающей поддержку восточных соседей Польши в их национальных устремлениях и сосредоточение на интересах поляков, живущих за границами Польши.
Происходящий разлом в определенном смысле служит отголоском вековой идейной борьбы, происходившей в польской общественной мысли — в том числе мысли националистичной. До сих пор в отношении нынешней Польши к народам и государствам на восток от Буга доминировала линия, выработанная многолетним редактором польской эмигрантской газеты «Культура» общественным мыслителем Ежи Гедройцем.
Этот виднейший представитель польской эмигрантской мысли настаивал на том, что Польша после утверждения послевоенных границ должна отказаться от любых притязаний по отношению к Украине, Белоруссии и Литве, закрыть эту страницу и поддерживать данные народы в их пути к независимости. Хорошие же и дружеские отношения с независимыми государствами, расположенными между Польшей и Россией окажется наилучшей гарантией суверенитета Польши и ослабит доминирующее влияние России.
Мысли Гедройца, предлагавшего, с одной стороны, отказаться от прямых претензий к соседям, а с другой думающего о возможности каких-то общих союзов с независимыми государствами к востоку от Польши, устраивала как либералов, так и консерваторов. Ее активно придерживалась в период своего нахождения у власти и партия «Право и Справедливость» братьев Качиньских.
Президент Лех Качиньский в свое время старательно пытался сформировать из Украины, стран Балтии и Закавказья некое подобие пространства общих интересов (с очевидным антироссийским уклоном). Это воспроизводило, предложенную Юзефом Пилсудским еще в десятых годах XX века концепцию «Междуморья», согласно которой Польша должна стать центром притяжения для стран, находящихся между балтийским, Черным и Адриатическими морями (тем самым, избавив эти страны от господства России и Германии). Этим планам федерации не дано было сбыться, но следы такой национальной мечты в тех или иных формах присутствуют в общественно-политическом сознании.
Однако у истоков польской государственности в начале XX века стоял не только Юзеф Пилсудский. Не меньшую роль в формировании национально-освободительного движения и идеологического мира межвоенной Польши сыграл Роман Дмовский — основатель партии национал-демократов (эндеков), в свое время бывший представителем Польши на Версальской мирной конференции. Именно наследниками эндеков считают себя нынешние польские национал-радикалы.
Дмовский был вечным оппозиционером и постоянным критиком Пилсудского справа, считавший, что Польше не нужно увлекаться идеями о каких-то грандиозных федерациях, а попытаться построить жесткое национальное государство на землях, где преобладает польское население. Он, кстати, в отличие от Пилсудского, не был большим противником России, в свое время был избран депутатом Государственной Думы и полагал, что именно в соглашении с Россией можно добиться независимости Польши.
Вместе с тем он был жесткий националист, сторонник ассимиляции непольских меньшинств в польском государстве и возможного избавления от еврейского населения (тем или иным добровольным способом). Именно эндеки — особенно их молодежные объединения были выразителями наиболее резких антисемитских взглядов в довоенной Польше.
Нынешние наследники эндеков, как можно видеть, также пытаются молчать о своем видении польских национальных интересов, полностью не совпадающих с поддерживаемыми политическим мэйнстримом. Пока эти силы в огромной степени остаются маргинальными (на последних местных и региональных выборах, состоявшихся в ноябре этого года кандидаты Национального движения получили 1,7% голосов).
Однако декларативный отход от прежде незыблемых для всех представителей польского политического класса подходов в отношении к соседним странам — пункт примечательный. Украина и развивающиеся вокруг нее события оказались поводом для нарушения некоторых табу не только для тех, кто непосредственно вовлечен в происходящее на Донбассе.