Два полгектара под русскую Францию

В Париже и Страсбурге с будущего года начнут возводить два русских православных храма. Эйфелева башня и Дворец Европы возражать против такого соседства, похоже, не будут.

Когда я работал во Франции в 90-е, как самый «русский» район Парижа всем знакомым рекомендовал квадрат, ограниченный с севера Сеной от моста Альма до моста Александра III, с юга – улицей Гренель, а с боков – эспланадой Инвалидов и подступами к Марсову полю.

Про свои пояснения насчет территориальной «русскости»– чуть позже, а сначала о том, что с этой мыслью вполне согласились и парижская мэрия, и наше посольство, и Русская православная церковь, и даже само управление делами самого президента РФ. В 2012 году именно у въезда на мост Альма будет начато строительство амбициозного духовно-культурного российского центра.

Свои плоды принесли пастырские усилия прежнего патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Он в 2007 году поднял на встрече с президентом Саркози вопрос о том, что Русской православной церкви нужно место во французской столице. Теперь почти полгектара, точнее 4245 квадратных метров, приобретенных на тендерных условиях, ждут своего освоения. Правда, сначала надо еще снести здания «Метео-Франс» далеко не отвратительной послевоенной постройки.

В том же 2007 году Алексий II в Страсбурге договорился с тамошними городскими властями о выделении русскому православному приходу Всех Святых землю под строительство храма и приходского центра. Участок в полгектара нашли аккурат близ парка Оранжери напротив Дворца Европы, в залах которого нелестные эпитеты в адрес современной России звучат ох как часто. Надо надеяться, православный храм укрепит в будущем дух и аргументы российской делегации для диспутов в Совете Европы.

Михаил Калмыков

В 1981 году окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ им. М. В. Ломоносова по специальности "международные экономические отношения". Трудовую деятельность начал редактором в Главной редакции социалистических стран информационного агентства ТАСС. Вскоре на три года уехал спецкорром ТАССа в Социалистическую республику Вьетнам. После Вьетнама до 1994 года работал ответственным выпускающим Объединенной редакции стран Европы агентства ИТАР-ТАСС. Затем шесть лет работал спецкорром ИТАР-ТАСС в Париже (Франция). После возвращения из Франции поработал руководителем Кремлевской группы и начальником Управления пресс-службы Президента РФ. С декабря 2002 года работает на посту первого заместителя генерального директора агентства ИТАР-ТАСС. Владеет французским, вьетнамским и английским языками.

Страсбургский муниципалитет не слишком опасается за возможные нарушения комплексного архитектурного единства. И то сказать, возведенный из стекла и бетона, некогда казавшийся последним писком европейского зодчества Дворец Европы теперь на законодательство мод не претендует. Всем давно понятно, что единоформатный общеевропейский стиль конца ХХ века обезобразил не один город Старого континента. Надо как-то выходить из положения. Так что русский православный храм петербургского архитектора Юрия Кирса скорее пойдет во благо Страсбургу. Столице Эльзаса надо как-то выползать из-под нагромождения чудовищных прозрачных типовых общеевропейских домов, живо раскаляющихся до печного состояния даже на весеннем солнце, но продолжающих агрессивно атаковать средневековый город.

С Парижем несколько сложнее. Город-ансамбль жестко сопротивляется безликому или эпатажному стеклобетону – и время от времени одерживает нешуточные победы. Небоскребы перенесены в район Дефанс, далеко за кольцевую. Центр Помпиду давно заставляет скрежетать зубами не только рядовых парижан, но и городские власти. Они нет-нет да и присматриваются хищно и к высотным постройкам XV округа, в декорациях которых в свое время летал на вертолетной лестнице сам Бельмондо.

Я видел макет, победивший в конкурсе. Мануэль Яновский – французский архитектор русского происхождения, и его российские партнеры предложили и впрямь интересный проект. И омывающая будущий храм прозрачная волна над сквером, и воронка с колоколами, и, конечно, парковки в нижнем ярусе – все это по отдельности, наверное, не слишком оригинально, но, пожалуй, нигде не встречается в такой концентрированной композиции.

И все же стеклянные купола с ночной подсветкой, прямо скажем, мало актуальны для нынешнего парижского тренда.

Впрочем, как ни парадоксально, спасти их может… Эйфелева башня. Ей самой досталось в конце ХIХ века от ярых поборников чистоты стиля, когда она наперекор всем и вся внедрилась в парижский градостроительный пейзаж. Она, что-то мне подсказывает, должна легко стерпеть соседство с пятиглавой церковью и вряд ли будет отказываться от такого союзника. Тем более что его кресты на 25-метровой высоте не смогут заслонить 325-метровую «Железную даму».

Правда, другим зданиям в округе придется привыкать к новичку-соседу. Но ведь с башней-то согласились… А кто не согласился – пошел под слом. Она теперь одно из самых старых строений этой части Парижа. А ведь ее хотели разбирать через 20 лет после постройки. Кто теперь об этом помнит?

Кстати, строительство храма обойдется примерно в 30 млн евро. В свое время та же Эйфелева башня (в сравнительном, конечно, исчислении) обошлась дешевле (7,8 млн франков). И построилась за два года.

Пятикупольный Александро-Невский собор (давно уже, с советских времен, Константинопольского патриархата) на парижской улице Дарю был построен чуть раньше, чем Эйфелева башня, в середине 1860-х годов, за полтора миллиона франков.

Нереальные все цены. Нереальные сроки. Надо полагать, строители нового российского центра не будут столь легкомысленными. И все-таки усматриваю справедливость, что русский духовно-культурный центр возникнет именно в этой части Парижа, в VII округе. Поясню.

Ну, во-первых, здесь, буквально в двух шагах, расположено парижское бюро агентства ТАСС, где мне посчастливилось работать семь лет. У меня тут дочь в соседнюю школу ходила.

Во-вторых, эта часть Парижа хотя и изобилует русскими названиями, но с не самым лучшим историческим подтекстом, который надо как-то сбалансировать.

Вот 150-метровый арочный мост Альма, с которого в будущем туристам предстоит фотографировать общую панораму православных куполов и Эйфелевой башни. Мост был построен в 1856 году и назван в честь маленькой крымской речки Альма, где британско-французские войска в тяжелом сражении одолели русскую армию. (Кстати, здесь, в туннеле Альма, волей рока погибла гостившая во Франции британская принцесса Диана, – бывают же исторические параллели!)

К слову, Крымская война очень «наследила» в парижской топонимике. Тут и бульвар Севастополь, и авеню Малахов (в честь взятого союзниками Малахова кургана), и даже фешенебельная улочка Трактир, названная опять же отнюдь не от любви к русской кухне. В Музее армии во Дворце инвалидов есть картина «Битва у моста Трактир» – вот и все объяснение.

В другом углу «российского» квадрата Парижа – мост Александра III, который закладывался при Николае II. Тогда, в 1896 году, всем казалось, что дружба, то бишь Антанта, – на века. Мост вышел чудо – самый красивый в городе. А съезд с него был на улицу Николая II. Но Антанта кончилась, сердечное согласие забылось, и печальная судьба последнего российского императора заставила парижские власти ту улицу переименовать. Теперь она – гордая улица Уинстона Черчилля…

Из истории не вычеркнуть ни больших свершений и поражений, ни некрасивых деталей, ни маленьких радостей. Мне лично очень симпатично то, что одной из ближних дорог к будущему храму станет махонькая, причудливо изогнувшаяся, но уютная авеню Франко-Рюсс. Раньше здесь располагалось Франко-русское общество.

Вот и у нас вся эта история вышла такая франко-русская, причудливо изогнутая, но увлекательная. И сколько еще всего будет!