Демографические изменения зависят от экономических циклов сильнее, чем можно было полагать, и последствия европейского кризиса более масштабны, чем кажется на первый взгляд, пишет The Economist. Из 15 государств, которые уже опубликовали демографическую статистику, 11 зарегистрировали за 2011 год снижение суммарных коэффициентов рождаемости (среднее ожидаемое количество детей у одной женщины за детородный период). Больше всего изменились показатели в странах, которые сильнее других пострадали в результате кризиса евро, отмечает издание. В Испании суммарный коэффициент рождаемости снизился с 1,46 ребенка в 2008 году до 1,38 в 2011, в Латвии — с 1,44 до менее чем 1,20. Томас Соботка из Венского института демографии констатирует, что последние три года в этих странах перечеркнули рост рождаемости за предшествующие десять лет.
Независимо от фактического уровня деторождения — высокого, как в Великобритании, или низкого, как в Венгрии, — тенденции везде похожие: десятилетний рост остановился примерно в 2008 году с наступлением кризиса, а в 2011 года началось снижение.
Временной лаг между наступлением события в стране и соответствующим изменением рождаемости составляет не менее девяти месяцев. Кроме того, демографическая статистика обычно запаздывает на год или около того. Поэтому поразительно видеть подобное изменение тенденции так скоро после начала рецессии. Как бы то ни было, есть разные суждения о характере взаимосвязи между экономическими трудностями и отношением к созданию семьи. Адам Смит считал, что экономическая неопределенность негативно отражается на деторождении. Другие экономисты утверждали, что рецессии могут сказываться, напротив, положительно, поскольку снижаются «альтернативные издержки» рождения ребенка (издержки упущенных возможностей) и это подталкивает женщин в периоды безработицы посвящать себя вынашиванию и воспитанию планируемого потомства.
Европейский опыт последнего времени подтверждает точку зрения Смита. Экономические факторы сказываются на демографической ситуации, оказывая влияние на показатели миграции, новых браков и деторождения. В конце 1990-х — начале 2000-х в Испании отмечалась волна иммиграции из Латинской Америки. Отчасти в результате этого количество рождений в Испании резко возросло на 43% — с 363500 в 1995 году до 518500 в 2008 году. Но с оттоком мигрантов динамика деторождения «развернулась» в обратном направлении — за год по июнь 2011 года показатель составил всего 482700. Та же тенденция с количеством заключаемых браков: с 1995 года по 2004 год наблюдался рост — с 199 тысяч до 214,3 тысячи, — а затем снижение до 164,6 тысячи в 2011 году.
Эти закономерности соблюдаются во многих странах, хотя не везде тенденции в миграции были именно такими. Например, относительно малочисленным был отток поляков из Великобритании, отмечает The Economist. Кроме того, в некоторых случаях мигранты прибывают из стран с более низким коэффициентом рождаемости по сравнению с принимающей страной (например, это касается мигрантов в Скандинавии, приехавших из стран Балтии).
Рецессия отразилась и на показателях заключения браков и рождаемости у местного населения. Если молодые пары откладывают с созданием семьи и рождением детей до появления стабильного дохода, то действительно очевидна взаимосвязь между созданием семьи и безработицей, особенно безработицей среди мужчин.
Франс Приу из Национального института демографических исследований построила двойной график, иллюстрирующий изменение показателя безработицы во Франции и количество заключаемых браков за прошедшие двадцать лет. В итоге получились линии, почти зеркально друг друга отражающие.
Зеркальные результаты получил и Томас Соботка, проанализировав взаимосвязь между безработицей и коэффициентом рождаемости в Латвии. Как резюмирует The Economist, не остается почти никаких сомнений, что в Европе рецессия действительно повлияла на рождаемость. Вопрос в другом: является ли это изменение временным или постоянным. Дело в том, что пары могут планировать меньше детей или просто откладывать появление потомства на будущее.
Согласно выводам недавнего исследования Соботки и Джона Бонгаартса из Совета по проблемам народонаселения (США), в Европе нужно учитывать временной эффект. Ученые отмечают, что в последние тридцать лет в большинстве западноевропейских стран средний возраст матери на момент рождения первого ребенка повышается. Если в 1970 году он составлял 22–25 лет, то в 2008 — уже 27–29 лет. Но примерно с 2000 по 2008 темпы его изменения значительно замедлились, кроме того, многие семьи наверстывают отставание за прошлые годы.
В некоторых странах количество появляющихся на свет первенцев за период снижается более резко на фоне общих показателей деторождения, что позволяет сделать вывод о повышении возраста создания семьи.
Если дело именно во временном эффекте, то в Европе могут быть эффективными государственные программы поддержки. Например, снижение платы за услуги детских садов или увеличение отпуска по уходу за ребенком может повлиять на временные горизонты готовности семьи к появлению планируемых детей.
