Ему удалось одержать политическую победу и вернуть под свое крыло избирателей, которых «украл» у него Саркози в 2007 году.
Кроме того, у него получилось победить и в политическом плане, добившись собственной «де-демонизации», которая должна позволить ультраправым выбраться из гетто, где их держали на протяжении 60 лет.
Кроме того, Марин Ле Пен удалось обойти своего динозавра-отца, побив его прежний рекорд 2002 года метеоритом своего нового триумфа.
Наконец, она подняла на смех Францию, показав, что каждый пятый избиратель узнает себя в идиотской программе, которую провозглашает гнусная партия и воплощает в себе кандидат, чье окружение зачастую составляют бывшие члены радикальных правых, неонацисты, нигилисты и прочие Голльниши и Мегрэ.
История еще покажет нам, на ком лежит ответственность за эту катастрофу, за этот позор.
Она напомнит нам о безответственности правых, которые позволили пробить брешь в отделяющем их от ультраправых барьере (если тот вообще не развалился на части). О левых, радикальная группа которых (привет Меланшону!) скорее не затормозила это движение к пропасти, а наоборот ускорила его своими выходками и популизмом. О всех нас, простых избирателях, у которых в голове смешались политика и театр, президентские выборы и «Фабрика звезд», суждение о хорошем и плохом и показное представление, когда главная цель - не правильно мыслить, а лишь выглядеть «хорошим», отмечать важные «моменты» и подниматься вверх в «рейтингах». В результате все мы перестали видеть различие между необходимыми для общества дебатами и тем, что нарушает лежащие в его основе табу.
Но пока давайте признаем очевидное.
В стране появилась сила, задача которой заключается в том, чтобы сломать «правых сверху» и оспорить у «представляющих элиту левых» «народ, который состоит из рабочих, крестьян и мелких служащих».
На политической арене появился голос, который пусть и избегает говорить о ксенофобии, расизме и антисемитизме (такие слова выдали бы с головой этих людей), на самом деле наполнен вульгарностью, ненавистью, общественным и риторическим насилием. То есть всем тем, что, если его не остановить, может постепенно уничтожить целостность нашего публичного пространства.
Главная причина моего беспокойства как раз заключается в том, что традиционные политические партии продемонстрировали в это воскресенье полное непонимание смертельной опасности, которая нависла над ними и всеми нами.
Так, с 8 часов вечер лидеры правой СНД наперебой бросились напоминать избирателям «Национального фронта», что их «голоса не принадлежат» Марин Ле Пен.
Социалисты же начали щебетать о том, что эти мужчины и женщины, в трезвом уме проголосовавшие за кандидата, который не только танцует (на балу в Вене), но и получает советы от без двух минут нацистов, являются «обычными французами». Их, видите ли, «ослепили» общественные проблемы.
И никто, за исключением одного лишь Франсуа Байру, не решился назвать вещи своими именами и признать, что эти 18% представляют угрозу для Республики.
На ум приходит Пьер Мендес Франс (Pierre Mendès France), которому в 1954 году хватило отваги сказать предложившим ему свою поддержку коммунистам, что он обойдется без их голосов.
Разумеется, мало кто способен на такое в условиях выбора президента на всеобщем голосовании.
Тем не менее, все мы мечтаем о кандидатах, которые, несмотря на грядущее противостояние, по крайней мере избавили бы нас от неприглядного зрелища погони за голосами.
Мы мечтаем о честной дуэли, где каждый сражался бы изо всех сил, отстаивая собственную платформу ценностей и собственный общественный проект, а не изощрялся в лукавстве, чтобы привлечь на свою сторону электорат Ле Пен.
Другими словами, мы мечтаем о чем-то вроде «антисоблазнения», которое далеко от набирающей популярность глупой теории о том, что «Национальный фронт» дает «плохие ответы» на «хорошие вопросы», и дало бы такой ответ кандидатам столь непохожей на другие партии: «Ответом на поставленный вами вопрос попросту не будет, пока он с головой погружен в экстремистскую идеологию этой самой партии».
Разумеется, нельзя сказать: «Не приходите». Лучше: «Здесь вам не рады».
Не стоит говорить: «А вы все, голосовавшие за Марин Ле Пен, оставайтесь дома и не голосуйте во втором туре». Лучше ответить так: «Вы, конечно, можете прийти, но в моих заявлениях вы не найдете никаких уступок вашей секте, где все дебаты сводятся к борьбе (ознакомьтесь с «Марин Ле Пен без маски» Каролин Фуре и Фьямметты Венне) противников «исламизации» и «сионизации» Франции».
Такой гласный или негласный договор мог бы стать вполне достойным решением.
Он стал бы для Олланда и Саркози единственной возможностью избежать опасностей и ближайшем (как сложится ситуация на парламентских выборах, если мы уступим?) и отдаленном будущем (невиданный с 1930-х годов упадок общественного духа…).
Нам нужно сделать все (и это вполне возможно), что бы Марин Ле Пен не стала арбитром во втором туре.
