— Глава ПАСЕ заявил, что есть возможность быстро урегулировать приднестровский конфликт…
— Я тоже так думал, когда стал главой молдавского государства. Конечно, само посещение руководителем ПАСЕ Приднестровья и то внимание, которое Совет Европы оказал конфликту, имеющему 20-летнюю историю, надо только приветствовать. Но если бы всё было так просто! Я два президентских срока пытался решить эту задачу.
— И чего достигли?
— Мы не добились реинтеграции этой территории, но за это время не прозвучал ни один выстрел. А ведь еще в 2000–2001 годах там стреляли, матери оплакивали погибших. Так что мир — главное достижение, и это немало.
Кроме того, удалось объединить в единое экономическое пространство всех экономических агентов в Приднестровье — их было более 500. Сейчас они все зарегистрированы в Торгово-промышленной палате.
Подписав соответствующее соглашение, мы получили главное, чего не было между двумя берегами Днестра, — это доверие. Ведь никто ни с кем не помирится, если будет смотреть на оппонента через прицел автомата.
Удалось также добиться свободного передвижения граждан по территории некогда единой Молдавии. Вот это всё нас сегодня объединяет.
— А что разъединяет?
— Выросло целое поколение людей, которые вообще не помнят, что была такая советская социалистическая республика Молдавия, когда обе территории были единым целым. Эти ребята родились уже после ее распада. В этом и состоит главная проблема — потеряно время, когда мог бы быть решен вопрос объединения страны. Всё это я рассказал недавно спецпредставителю президента России по Приднестровью Дмитрию Рогозину.
— Каковы пути решения проблемы?
— Компартия, которую я возглавляю, убеждена, что нужно включить граждан Приднестровья в избирательный процесс в Молдавии на всех уровнях. Это еще 350–400 тыс. избирателей. Но приднестровцы пока напуганы проявлениями унионизма (стремление к объединению с Румынией. — «Известия»), национализма, которые имеют место в современной Молдавии. То есть прорумынская ориентация общества только усиливается. И мы не можем в этих условиях ускорить процесс интеграции жителей Приднестровья. Нам не хватает прогрессивных сил, которые бы поддержали нашу инициативу.
— Как вы оцениваете позицию России?
— Как конструктивную и последовательную. Мы всегда работали вместе. Напомню о таком полезном документе, как «Меморандум Козака» (российский план решения приднестровского конфликта через федерализацию Молдавии. — «Известия»). В ходе предвыборной кампании Владимир Путин неоднократно заявлял, что особое внимание в его политике будет уделено именно странам СНГ. Думаю, что он способен продвинуть процесс интеграции вперед.
— Как вы оцениваете путинскую идею реформирования Евразийского пространства, превращения его в нечто вроде ЕС?
— Перед саммитом СНГ в начале 2000-х, который проходил в Кишиневе, я предложил Владимиру Путину перестроить отношения внутри Содружества по стандартам Евросоюза. Он одобрил, но тогда дело не пошло. Сейчас может получиться. Вообще унификация на всех уровнях будет на пользу как Евразийскому союзу, так и ЕС.
— Но на постсоветском пространстве существует и другой вектор — стремление к интеграции с ЕС.
— В 2002 году мы сами заявили о намерении такой интеграции. И даже приняли более 220 законов, привели конституцию в соответствие с европейскими стандартами. Кстати, нынешняя команда, находящаяся у власти, приняла всего восемь таких законов. Хотя ее представители называют себя «Альянсом за европейскую интеграцию». Но как Молдавия была далека от Брюсселя, так и осталась. Даже сейчас, на мой взгляд, мы еще дальше.
Евросоюз работает со всеми по принципу кнута и пряника. Пряник — это кредиты и гранты, а кнут — выполнение требований, подчас странных и неприятных. Например, закон о недискриминации секс-меньшинств. Как можно принять его в стране, где 97% — православные христиане? Как можно убедить в такой необходимости парламент?
К тому же Брюссель увязывает принятие таких законов с предоставлением молдаванам безвизового режима. Да мы и так его не получим! Тем более что ЕС уже приоткрыл «форточку»: наши граждане получают румынские паспорта и свободно перемещаются по Европе. Я неоднократно говорил европейским комиссарам: вы совершаете глупость, это то, что делал Гитлер в Силезии в 1930-е годы, когда паспортизировал население, а потом объявил эту территорию немецкой. Что мешает предоставить почти миллиону молдаван право безвизового перемещения в ЕС напрямую?
