Пер Вестберг, известный шведский писатель, критик, общественный деятель, член Шведской Академии с 1997 года несмотря на суету в день объявления лауреата Нобелевской премии по литературе, нашел время, чтобы ответить на вопросы обозревателя «Известий»
— Когда вы с другими академиками обсуждаете кандидатов на премию, что вы берете в расчет? Важно ли для вас «народное мнение»? Например, в прошлом году в интернете собирали подписи «за Филипа Рота». Стоит ли российским читателям тоже написать петицию «за Фазиля Искандера» или Владимира Маканина, Виктора Соснору, Виктора Пелевина, Владимира Сорокина?
— Нет, петицию за российских претендентов составлять не стоит. Мы собираем номинации до 1 февраля. Правом номинации на премию обладают около 300 академий, филологических факультетов, писательских организаций, ПЕН-клубов, и так далее.
— А это правда, что многие члены Шведской академии знают русский язык?
— В Нобелевском комитете нас пятеро. Отлично владеет русским один из нас.
— А как вообще выглядят ваши заседания? Бывает ли так, что кто-то из года в год голосует за одного и того же кандидата?
— Каждый кандидат должен продержаться в шорт-листе по крайней мере два года. В этом кратком списке — 5 имен. Часто случается, что некоторые члены Академии голосуют за одного и того же кандидата на протяжении нескольких лет. Окончательное голосование редко бывает единодушным.
— В последние годы в выборе лауреатов наметились некоторые тенденции. Вы выбираете гонимых, преследуемых писателей, как, например, Орхана Памука. Или же – писателей-эстетов, как, например, Эльфриду Елинек. Будут ли эти тенденции сильны в нынешнем году?
— Нет, никаких тенденций. Это все только чужие интерпретации. Для нас важно только литературное качество текстов. А вообще, все может случиться. Для нас, к примеру, нет ограничений по жанрам.
— Вы сами были известным журналистом. Что скажете о том, как международная пресса освещает нобелевскую тему?
— Международная пресса часто демонстрирует свое невежество. Для азартного, жадного до новых имен, читателя не существует «неизвестных авторов». Вот мы как раз — такие читатели. Но многие статьи очень неплохи, особенно — в небольших странах. Мы их все, кстати, читаем, от Колумбии до Южной Африки, от России до Исландии.
— Вы были председателем Международного ПЕН-клуба. Как оцените его нынешнюю работу? Возможно ли помочь всем писателям, которые подвергаются гонениям, подвергаются цензуре?
— Сегодня такой суматошный день, что мне трудно сформулировать краткий ответ. ПЕН — одна из немногих оперативно действующих писательских организаций, они очень много делают. Я в своих недавних мемуарах описал мои путешествия по делам ПЕН-клуба: например, отстаивая права заключенных писателей, в 1980-х я встречался с генералом Ярузельским и руководителями многих других стран.
— В России сейчас обсуждается возможность принятия закона «о защите чувств верующих», у писателей могут появиться новые проблемы.
— Да, суд над Pussy Riot — это позор. Можно оскорбить конкретных людей, но не вообще «веру», не вообще «взгляды»: этот вопрос нуждается в обсуждении, и более четкой аргументации.
