Нюрнберг бьется за Дюрера

Из баварской прессы начала февраля стало известно, что знаменитый «Автопортрет в меховом манто» Альбрехта Дюрера, также известный как «Автопортрет в образе Христа», оказался «невыездным». До такой степени, что даже выдача внутри страны, по мнению экспертов, вряд ли будет возможна. Накануне очередного заседания Баварского парламента, на котором будет приниматься окончательное решение, Euromag решил разобраться в ситуации.

Ранее город Нюрнберг, малая родина художника, попросил эту картину, хранящуюся в Старой пинакотеке Мюнхена, на выставку «Ранний Дюрер», которая пройдет с 24 мая по 2 сентября в Германском национальном музее города.

Завсегдатай художественных музеев не всегда знает, какой бурной жизнью могут жить любимые им шедевры мировой живописи – они «работают», «болеют» и «стареют», как люди, а также становятся жертвами интриг и политических игр. С середины 1970-х годов, когда мир стал свидетелем последних гастролей «Моны Лизы», отношение к перемещению шедевров такого уровня существенно изменилось. Не в последнюю очередь связано это с развитием научной реставрации.

Новость об отказе стала известна после выступления Министра культуры Баварии Вольфганга Хойбиша (СДП) от 15 февраля 2012 года, состоявшегося на заседании Комитета по высшему образованию, науке и культуре Баварского ландтага. Основанием запрета на перемещение стало плохое состояние картины, которое сделает транспортировку опасной для ее дальнейшей сохранности. Однако, как сообщает официальный портал Баварского ландтага, все пять фракций парламента Баварии потребовали от правительства выдать Дюрера в Нюрнберг.

Кристоф Рабенштайн (СДПГ) продемонстрировал на дебатах сочувствие эмоциональной реакции Нюрнберга на этот отказ, который депутаты объясняют «мюнхенским высокомерием» по отношению к Франконии. Парламентарии после дискуссии пришли к выводу, что нужно ознакомиться с рисками для состояния сохранности на месте, и затем во время следующего намеченного на 7 марта заседания по этому вопросу принять окончательное решение.

Поскольку картина из Старой пинакотеки, изображающая 28-летнего художника в образе Христа, находится в собственности Фонда Виттельсбахов (Wittelsbacher Landesstiftung), то окончательное решение принимает всё же не министр, а собственник и специалисты-реставраторы. Особое возмущение у франконцев вызвал тот факт, что генеральный директор Баварских государственных собраний живописи Клаус Шренк отказался выдавать вещь, не дождавшись официальной экспертизы ее состояния.

Подзаголовок статьи в газете «Северная Бавария», посвященной скандалу, красноречив: «Мюнхен ревниво охраняет сокровища из Франконии». «Баварская государственная газета» цитировала в связи с этим февральские заявления местного лидера «зеленых» Зеппа Дюрра в адрес Клауса Шренка: «это дело дурно пахнет», «единожды солгавшему уже не доверяют». Очевидно под враньем имеются в виду высказывания Шренка, что картина якобы была повреждена при последней выдаче в Нюрнберг в 1971 году, в то время как позднее стало известно, что это утверждение не соответствует действительности – повреждения на самом деле возникли гораздо раньше, еще до 1934 года. Баварский министр культуры, однако, во время дискуссии демонстративно взял Шренка под свою защиту. Позднее директор Старой Пинакотеки Клаус Шренк потребовал извинений у лидера «зеленых» Зеппа Дюрра за обвинения во лжи, как сообщает Welt Online.

«Северная Бавария» сообщает, что Баварское государственное собрание однозначно отказывало в выдаче картины, поскольку она числится в специальном списке 114 произведений искусства, которые никогда нельзя выдавать. «Это основное собрание самых ценных картин, которые представляют собой неотъемлемую часть «лица» Старой и Новой Пинакотеки» – говорит Мартин Шаве (реставратор, Государственные национальные галереи Мюнхена). Нюрнбергский обер-бургомистр Ульрих Мали критиковал инициативу с созданием таких списков, поскольку, с его точки зрения, если соблюдать подобные списки, то крупные выставки по всему свету вообще прекратятся.

EUROMAG попросил прокомментировать ситуацию реставратора живописи, сотрудника ГМИИ им. А.С. Пушкина Елену Боциеву: «Мюнхенские музейщики абсолютно правы. Ни одна выдача на выставку не обходится без последствий. (Вспомним шум по поводу рублевской «Троицы»). И даже если они проявились не сразу, все равно каждое перемещение артефакта (даже в стенах музея) рано или поздно скажется на его состоянии сохранности не лучшим образом. Количество со временем переходит в качество. Покой и стабильность – вот два главных правила для сохранности экспонатов.

Любое перемещение – это вибрации (какие бы чудо-ящики и чудо-рессоры на машинах нам не представляли); это изменение климата (температурно-влажностного режима); демонтаж со стены и упаковка тоже подвергают картину рискам. В некоторых музеях, расположенных в старинных зданиях, это вдвойне верно, т.к. нет специальных помещений для подготовки картин к выставкам, для упаковки, для прохождения таможенных процедур. К таким музеям, кстати, относится не только ГМИИ, но и многие старые европейские музеи, к примеру, галерея Брера в Милане.

В новых зданиях, например, в Хьюстоне или музеях Японии, существуют специальные места для распаковки; из них вещи на специальных тележках перевозятся в экспозиционные залы или на место временного хранения. Но распаковка и упаковка памятников часто осуществляется прямо в экспозиционных залах, особенно если речь идет о крупных сборных международных выставках, для подготовки которых просто физически трудно найти достаточное пространство.

А еще ведь могут уронить ящик в аэропорту, если речь идет о международной выдаче. Все мы помним порванную «Старушку» Рембрандта из родного музея. (подробности здесь).

В музеях мирового уровня сейчас принято составлять списки т.н. «невыездных» вещей, которые можно увидеть только на месте. В подобные списки включаются вещи высокого художественного уровня (шедевры, одним словом) с не очень стабильным состоянием сохранности.

«Автопортрет» Дюрера написан на липовой доске. Изменение температурно-влажностного режима всегда проблематично для деревянной основы. К тому же липа – мягкое дерево (для северных школ не очень характерно). Этот сорт древесины (как и традиционный для Италии тополь) более подвержен атакам насекомых, отчего может быть очень хрупким из-за многочисленных ходов личинок (старые итальянские доски нередко похожи на губку). Кроме того, доски нередко стачивались, т.е. уменьшалась толщина, что также делает основу более хрупкой. Старые доски часто паркетированы, паркетаж жестко фиксирует основу, а реакция дерева на изменение влажности может привести к появлению вздутий и отслоений грунта и красочного слоя от основы.

Это основные риски, связанные с деревянной основой. К «Автопортрету» Дюрера это применимо на уровне предположений, так как я не видела ни оборота, ни торцов картины. Более того, 10 февраля я была в Старой Пинакотеке, «Автопортрета» в экспозиции не наблюдалось.

Что касается остальных вещей из мюнхенского списка «невыездных», могу предположить следующее:

1. «Мадонна с гвоздикой» Леонардо. Без слез не взглянешь. Многочисленные сседания (сморщивания) красочного слоя по всей поверхности (очень заметно на лице и на руках). Как правило, такого рода дефекты появляются на многослойной живописи. Когда верхний слой писался по не до конца просохшему нижнему. И, высыхая, нижний слой стягивал верхний. Как следствие – плохая связь между слоями живописи. Выдача – проблематична.

2. «Пьета» Боттичелли. Тополиная доска 140 х 207 см. Все вышеперечисленные риски, связанные с деревянной основой, плюс – большие размеры.

3. «Страшный суд» Рубенса. Орясина на холсте 608 х 463 см. Перевозить на подрамнике невозможно. Значит – надо снимать с подрамника, накатывать на вал, снова на подрамник, а потом все тоже самое в обратном порядке. Любая процедура – лишние риски. Поэтому – welcome to Мюнхен и смотрите километры любимого Рубенса.

В общем, я полностью одобряю решение моих мюнхенских коллег!

На крупных выставках в разговорах с музейщиками и реставраторами всегда заходит речь о возможности или невозможности выдачи того или иного экспоната. Вывод у нас всегда один: лучше бы картинки оставались дома; выдачи (особенно, спорные вещи) – всегда результат грязной политики».

В качестве аргументов в ссоре между Нюрнбергом и Мюнхеном часто всплывали два относительно недавних примера: выдача «Дамы с горностаем» Леонардо да Винчи из Кракова на прошлогоднюю выставку «Лица Ренессанса» в Берлин, а также скандал вокруг отказа Мюнхена выдать сокровища ризницы Бамбергского собора. Последний случай произошел в 2007 году, когда Бамберг праздновал 1 000-летие своей епархии. Это подкрепляет высказывания о наличии определенной политики Мюнхена в адрес франконских музеев в целом.

Баталии относительно вывоза шедевров проходят в музеях каждый раз, когда организуются международные проекты. Вопросы о вывозе произведений решаются коллегиально, реставрационным советом, на котором присутствуют руководители, хранители и реставраторы собраний. Иногда устраиваются расширенные советы, в которых могут участвовать сотрудники других музеев. Во внимание принимаются разные факторы — как сохранность самого произведения искусства, условия транспортировки, так и возможности принимающей стороны поддерживать необходимые условия для сохранности, наличие специалистов, способных помочь в сложных ситуациях, и т.п.

Самый известный за последние два десятка лет случай повреждения картины из-за транспортировки произошел с работой Рембрандта, хранящейся в ГМИИ им. А. С. Пушкина в Москве. «Портрет пожилой женщины» Рембрандта Харменса ван Рейна – одна из поздних работ художника, написанная в 1650-е гг. Картина попала в русские собрания благодаря покупке 1779 года, осуществленной Екатериной II; первоначально она входила в знаменитую коллекцию британского премьер-министра лорда Уолпола. В московский музей из Петербурга картина была передана в 1930 году.

В 2001 году картина была повреждена при транспортировке в Музей изящных искусств города Хьюстона (США). Хьюстонский музей стал партнером ГМИИ им. А.С. Пушкина в том же году, между музеями был заключен долгосрочный договор об обмене выдающимися произведениями искусства, которые экспонируются в рамках «выставки одной картины». Ящик, который в таких случаях делается индивидуально для каждой картины, оказался опасной ловушкой для шедевра – повреждения произошли во время перевозки, когда внутренние крепления отсоединились и прорвали холст.

Скандалы вокруг произведений

искусства принимают особый национальный колорит. Если в Германии речь идет о давнем соперничестве франконцев и баварцев, то у нас часто спорят церковь и хранители национального наследия.

Другой известный отечественный скандал произошел в 2008 году, когда Третьяковская галерея получила письмо патриарха Алексия II. В письме содержалась просьба о выдаче иконы Андрея Рублева «Троица» в Троице-Сергиеву лавру на три дня. Этот случай – классический пример того, как подобные громкие выдачи становятся поводом для спекуляций.

Во-первых, ходили упорные слухи о том, что просьба эта исходила не от патриарха, а от его высокопоставленных духовных чад; а во-вторых, это был очередной повод радикально настроенных православных обвинить музейщиков во всех смертных грехах.

Поводом для постоянных скандалов является убеждение некоторой части верующих, что музейные работники являются прямыми наследниками политики СССР в плане взаимоотношений с церковью, то есть, фактически узурпаторами церковного имущества и национального наследия. Это убеждение основано на том, что многие ценности были перемещены из храмов в музеи именно с приходом советской власти. Такие утверждения невероятно далеки от действительности – совершенно очевидно, что без стойкости и личного мужества «советских» музейщиков многие шедевры русского искусства погибли бы для нас безвозвратно.

Портрет Дюрера (Selbstbildnis im Pelzrock, 1500), из-за которого разгорелись страсти, является не просто произведением искусства, но и «вещдоком» одного старинного преступления. Мало кто знает историю его попадания в Мюнхен — картина поступила туда в 1805 году при «неясных

обстоятельствах». Именно эти отягчающие обстоятельства и используют сотрудники дома-музея Дюрера в качестве морального аргумента против своих мюнхенских коллег.

В 1799 году портрет был выдан из городской ратуши Нюрнберга художнику Абрахаму Вольфгангу Кюфнеру — возможно, для реставрации, однако в ратушу портрет не вернулся. Вместо этого художник отдал собственноручно сделанную копию. Спустя продолжительное время портрет «всплыл» уже в Мюнхене, в собрании баварских правителей, которое позднее стало основой Старой пинакотеки. Вероятно, Кюфнер избежал ответственности за подделку и кражу автопортрета Дюрера, поскольку ко времени обнаружения преступления уже сидел за подделку ценных бумаг.