В конце прошлого года в Германии вышла книга «Меня зовут Ойген» - автора зовут, как легко догадаться, Ойген. Фамилия – Литвинов. Молодой немец российского происхождения рассказывает истории тринадцати своих ровесников-Ойгенов. Каждый – переселенец. «А вы знаете хотя бы одного Ойгена, который родился в Германии и был так назван своими родителями-немцами?» - спрашивает корреспондент журнала Der Spiegel. – «Нет, ни одного», - говорит молодой человек.
Собственно, Ойген – от греческого εὐγενής, «благородный» – это всего лишь немецкая форма того имени, что в английском звучит как Юджин, а в русском – Евгений. В Германии оно было популярно десятки и сотни лет назад. Например, песня про то, как «храбрый рыцарь принц Евгений обещал монарху в Вене, что вернет ему Белград», - это как раз о военачальнике, который на немецком зовется «Принцем Ойгеном Савойским».
Это, кстати, в его честь в 1938 году назвали тяжелый крейсер, который после войны использовался американцами для испытаний применения атомных бомб по кораблям, и пережил две ядерные бомбардировки, прежде чем был затоплен.
До сих пор в Германии можно встретить Ойгенов, получивших это имя при рождении – но речь идет обычно о 80-летних дедушках. После войны это имя как отрезало – видимо, слишком ассоциировалось с милитаристской традицией. Ренессанс имя стало переживать в 1990-е. Именно тогда из России и других стран бывшего СССР в Германию хлынул поток переселенцев, которые массово стали менять свои имена на их же немецкие версии.
Собственно, возможность смены имени дается любому иностранцу, получающему немецкий паспорт. Однако, далеко не все ей пользуются. В случае же с русскими немцами замена имен была почти всеобщей. И дело не только в том, что люди ощущали, что возвращаются на родину предков. Куда важнее другая причина: у всех имена были записаны латиницей, но так, как российской паспортистке в голову пришло.
Так, например, Михаил легко мог быть записан как Mihail – а по-немецки это вообще звучит как «Миаил», что больше напоминает какого-то апокрифического ангела смерти. Уже в Германии человек пытался переписать себя с тем же именем, но в немецкой орфографии – «Michail», но во многих провинциальных мэриях чиновники упирались в параграфы закона и требовали не придумывать новых имен, а записываться либо «настоящим немецким» именем, либо сохранять старое написание. В итоге Михаил морщился, но записывался Михаэлем.
Так, Евгений превращался в Ойгена, Владимир – в Вольдемара (их тоже в Германии уже с полвека как не наблюдалось), несколько повезло Александрам и Константинам, хотя и они выбиваются из статистического распределения.
Удивительное дело – замена имени на немецкий вариант часто рассматривалась как средство облегчения интеграции. Мол, не нужно выделяться своим именем – поэтому надо называться так же, как немцы. А получился почти стопроцентный маркер переселенца.
Переселение этнических немцев в Германию – это вообще история и радостная, и трагическая. Сегодня в Германии живет несколько сотен тысяч этнических немцев с территории бывшего СССР – далеко не всегда из России, но также из Казахстана (привет Сталину, который устроил этническую чистку и выселил в ледяные степи немцев, крымских татар, чеченцев и еще кучу народов) и других стран бывшего СССР.
В начале 1990-х годов все этнические немцы, проживавшие в России порой уже на протяжении четырех-пяти поколений, получили возможность репатриироваться в Германию. Собственно, иностранцы немецкого этнического происхождения вообще могут приехать в Германию без проблем из любой страны мира (не только из России) и сразу же получить немецкий паспорт – достаточно лишь доказать, что в стране проживания тебя преследовали за то, что ты немец, и также продемонстрировать, что в твоей семье сохраняли немецкую культуру. Например, сказать несколько фраз по-немецки (не на литературном выученном языке, а на диалекте, который сохранили твои родители), или спеть старую рождественскую песню.
В таком случае считается, что эти люди не «подают заявление на вступление в гражданство», а лишь восстанавливают и так по умолчанию имеющееся у них гражданство. Именно поэтому таким переселенцам паспорт выдается практически сразу – без необходимости провести в Германии определенное количество лет.
Однако уже после обретения гражданства перед многими переселенцами возникали серьезные интеграционные проблемы. Если в Германию переезжала большая семья, то часто оказывалось, что каждое поколение интегрировалось по-своему. Например, часто отлично приживались самые старые члены семьи.
Дедушки и бабушки, родившиеся еще в 1920-х или 1930-х годах, с детства говорили дома по-немецки и не имели особых языковых проблем. Конечно, они говорили часто на законсервировавшемся в их семье диалекте (примерно так, как сегодня говорят по-русски в семьях русской эмиграции, проживших по полвека во Франции), или владели только устным немецким, а не письменным.
Например, в одной семье моих знакомых переселенцев бабушка никогда не выходила из дома без дедушки – потому что, хотя она отлично говорила по-немецки, читать мог только ее муж. Сама бабушка читала только по-русски, и не могла прочитать расписание на остановке автобуса.
Неплохо интегрировалось и поколение внуков. Часто они приезжали маленькими детьми и сразу шли в школу – получая язык и социализацию. А вот поколение родителей, уже плохо говорившее по-немецки (родились сразу после войны, когда немецкий язык был в загоне, а немцев вовсю русифицировали) и получившие советское образование, далеко не всегда признававшееся в Германии, они часто терялись в новой жизни.
Собственно, неслучайно сегодня в Германии в десятке самых популярных соцсетей – сайт «Одноклассники». И именно он – первая по популярности неамериканская соцсеть. Это сотни тысяч переселенцев общаются со своими друзьями из бывшего СССР.
Впрочем, и у молодых немцев порой возникали сложности. Даже в случае успешной интеграции их карьера порой резко отличалась от той, что ожидала их сверстников, родившихся в Германии. До сих пор одним из самых сильных примеров такого отличия молодых немцев российского происхождения от их сверстников является доля русских немцев среди профессиональных солдат бундесвера.
Еще даже до отмены в Германии призыва огромное количество молодых русских немцев шло служить в армию по контракту. Они быстро зарекомендовали себя как отличные солдаты: неприхотливые, нацеленные на карьеру. Успех в армии имел, однако, и обратную сторону: среди погибших немецких солдат в Афганистане русские немцы представлены куда шире, чем их доля в обществе. В одном из случаев погибший солдат был сыном переселенца из России, который сам отслужил в Афганистане – в составе советских войск.
Отец выжил, переехал в Германию с семьей, его сын отправился в Афганистан и погиб там. Журналистка телеканала Spiegel-TV Анна Садовникова, занимавшаяся этой темой, рассказывала мне, что видела записи, на которых солдаты бундесвера поют в Афганистане «афганские» песни на русском языке – песни, которые пели их отцы в 1980-е годы.
Разумеется, с каждым новым поколением отличия «русских» немцев от «немецких» немцев будут все больше исчезать. Уже сегодня часто почти невозможно отличить молодого немца российского происхождения от его сверстника, чьи предки никогда не покидали Германию. Но еще, по меньшей мере, полвека имя «Ойген» будет означать: «мои предки вернулись из России».
