Друг мужа давно звал нас присоединиться к их тесной компании в путешествиях по хойригерам. Хойригеры, если кто не знает, это таверны при виноградниках, где хозяева маленьких виноделен дают пробовать свое вино будущим покупателям. Или просто любителям этого дела.
Австрийцы обожают посиживать в таких заведениях, сравнивая урожаи разных лет и оценивая, чем Грюнер Вельтлинер в этом месте отличается от такого же в соседней винодельне. Я, если честно, большого удовольствия от посиделок не испытывала. Еда - только нарезанные колбасы и сыры, вино - ну, так, запивать обед...
Но друг настаивал. Во-первых, по всей Австрии сейчас гуляет Неделя вина: маленькие заводики щедро открывают свои подвалы, сбрасывают цены, желая распродать винные остатки и освободить место новому урожаю. Местные белые вина, на которых специализируется Австрия, не рекомендуют хранить более двух-трех лет. Так что если кто хочет затариться австрийским белым вином - сейчас самое время. А во-вторых: «У нас же там будет концерт!» - радостно сообщил Ханс. После работы он, как Шерлок Холмс, бросался в объятия скрипки. И мы поехали.
Крошечный поселок, утонувший в полях. Желтая церковь стоит по колено в золотой пшенице. Чуть в стороне - виноградники, небольшой, с десяток домов, поселок, и - точка нашего назначения. Старая винокурня, несколько зданий, образующие своим полукругом крошечную площадь. В ее центре - деревянные столы под раскидистыми деревьями.
Человек сорок австрийцев мило болтают друг с другом, расхаживая с бокалами по траве. Наш друг быстро начал нас знакомить. Друзья по университету. Знакомые по лыжным гонкам. Соседи. Музыканты из самодеятельного оркестра. Оказалось, вот уже 25 лет подряд эти люди раз в год собираются в местном хойригере попить местного винца и послушать концерт, который специально для этого случая готовит самодеятельный квартет.
Кто-то приехал сюда из Вены, кто-то - из Тироля, кто-то - из Зальцбурга. Один из гостей - самодеятельный художник - выставил под липами свои абстрактные картины, и гости по-доброму их разглядывают. Очень хвалят. Еще один участник дегустации целый год после работы (а он - врач) вычерчивал план этой местности по законам старинной каллиграфии. Получилось красиво.
В Австрии вообще люди после службы почему-то любят петь в хоре, играть в театре, лепить из глины - то есть заниматься тем самым самодеятельным творчеством, к которому нас призывали в Советском Союзе.
Хозяева в старинных национальных костюмах щедро подливают в бокалы вина. Так что на концерт все с ними и заходят. По-свойски. Зальчик с разномастными стульями любовно сооружен из обычного хранилища.
Я сажусь с краю: мне кажется, что концерт не продлится долго.
Жарко. Сквозь открытую дверь видны кусочек поля и любопытная ветка дерева, которая пытается заглянуть к нам внутрь.
Четверо музыкантов - две скрипки, альт и виолончель - серьезно рассаживаются. Наш друг Ханс (вторая скрипка и конферансье) объявляет программу. Я вздрагиваю: она тянет на полновесный концерт с антрактом.
И они заиграли Гайдна.
Ну что сказать. Я слышала исполнение и получше. Музыканты не всегда были тверды в нотах, и иногда мелодия сворачивала с основной дорожки на нехоженую тропку, виляла в сторону, гуляла по золотым окрестным полям, и тогда первая скрипка строго смотрела на товарищей. Останавливала их. И говорила: «Еще раз с этого такта»!
Это никого не смущало, неправильные нотки с хрустальным звоном разбивались о стоящие на полках пустые бокалы.
Но прекрасная музыка все равно пробивалась, она лилась в этом подвальчике, как светлое яркое вино, и ударяла в полные бутылки, которые, как мне кажется, хозяин нарочно отсюда не убрал, чтобы вино напиталось этими прозрачными радостными звуками.
И когда кто-то будет его пить, еле слышная мелодия станет тихонько перезванивать легкими пузырьками в бокалах. Потом был пенящийся шампанским Штраус-сын. И пышно-праздничный Штраус-отец. И еще какие-то мелодии. И все сорок человек часа два завороженно слушали знакомую музыку в исполнении знакомых музыкантов. Даже самые знаменитые исполнители не наполнили бы эту комнатку большим радостным светом.
Когда концерт уже вроде бы закончился, на сцену вышла хозяйка винокурни. С флейтой (вообще-то она - доктор сельхознаук и потомственный - еще с пра-прадедов – винодел, но очень любит музыку). И трое ее сыновей - от 13 до 8 лет. С трубой, флейтой и дудочкой.
Они сыграли какую-то протяжную мелодию здешних мест, и бутылки вина радостно засияли хозяевам зелеными боками. А может, это просто солнечный зайчик наконец пробрался в комнату.
А потом все расселись за дощатыми столами под деревьями. Хозяйка рассказывала про вина, ее муж их разливал. А сыновья тихонько играли на своих дудочках и флейтах, вплетая мелодию, как ленту в косы, в завитки буйного местного винограда.
Оказалось: вот эта небольшая семья да еще 80-летняя бабушка сами делают всю работу на ферме. Ухаживают за лозой, собирают урожай и выдают по 10 тысяч бутылок вина в год. Они все расходятся, и к осени остается буквально несколько сотен бутылок. Мне показалось, половину из них мы выпили.
Почему я думала, что местное вино кислит? В этот жаркий вечер оно лилось в горло нежной прохладой... Вот только к шестому сорту я перестала их различать.
Соседи вели неспешные беседы - о детях, винах, путешествиях. Говорить о политике и вообще о чем-то неприятном здесь на дружеских посиделках не принято. Сидевшая напротив меня первая скрипка рассказала, что вообще-то она - учительница музыки, у нее четверо детей, и вот этот квартет - тоже ее детище. Одним и тем же составом они играют уже 20 лет, только времени на репетиции не хватает.
- Да отлично у вас все выходит! - подбодрила ее подруга, владелица тирольской гостиницы. - С каждым годом играете все лучше!
- Как же, по-твоему, мы играли в самом начале? - ужаснулась та.
Золотой день стал угасать быстрее, чем на столах закончилось золотое вино.
Надо было уезжать.
- Вам здесь понравилось? - спросил напоследок Ханс. И я уверенно закивала. Мне стало понятно, за что австрийцы так любят свои хойригеры.
Мы купили немного вина. И я точно знаю, что когда мы его откроем, передо мной снова встанет этот солнечный виноградный день: звуки флейты, плывущие над золотыми полями, веселые бока бутылок, жадно впитывающие звонкие ноты Гайдна, и раскидистые деревья, собирающие самых разных людей под свою сень...
