Впрочем, нас предупреждали заранее. Слоган фестиваля – «Другая сторона джаза». Хедлайнер этого года – шестидесятилетний Джон Зорн, отметивший юбилей 2 сентября. Американский саксофонист, композитор и основатель авангардно-экспериментального рекорд-лейбла Tzadik (на иврите – «праведник») – настоящий эклектик: его интересует традиционный клезмер, «радикальная еврейская музыка», джаз, хардкор, оркестровый академический авангард, электронные эффекты и направление с говорящим названием «нойз».
Юноша, когда-то слушавший The Doors, к 30 годам уже сотрудничал с радикальными японскими музыкантами и помогал режиссерам Страны восходящего солнца, сочиняя музыку к их мультикам и порно-фильмам.
А в 1993 году он основал квартет «Masada», который разросся в самый известный проект Зорна (камерное скрипичное трио, электрический нойз/фьюжн ансамбль и так далее) и прославил его в джазовых кругах: сочетание фри-джаза и восточных/еврейских мотивов до сих пор будоражит умы джазовых фанатов. Для совсем непосвященного зрителя, как только Зорн прекращал дирижировать и брался за саксофон, становилось невыносимо шумно. Очень шумно.
Если вы придерживаетесь академического мнения, что музыка – это мелодия, гармония и ритм, то будьте готовы - здесь чаще всего не было ни того, ни другого, ни третьего. Но «дядя Зорн – тоже человек» и, например, проект Dreamers (эти пластинки на выходе пользовались особым спросом) – это по сравнению с крышесносным жестоким нойзом прямо-таки «цветочки» с милым вибрафоном, несмотря даже на буйнопомешанные гитарные соло Марка Рибо.
Зорн действительно очень разноплановый творец, чем-то напоминающий нашего авангардиста Сергея Курехина (героя самого абсурдного сюжета пост-советского телевидения «Ленин – гриб»). Оба они – этакие отшельники звука, виртуозно исполняющие элегантную классику, но словно бы уже неспособные ее любить и ищущие забвения и вдохновения в какофонии.
Если решите «попробовать» на вкус, начинайте с Зорна-композитора: скажем, на прозрачно-мелодичном альбоме Gnostic Preludes звучат лишь гитара, вибрафон и арфа. Или нуаровые коллажи-фантазии на тему фильмов Жан-Люка Годара и «крутых детективов» писателя Микки Спиллейна, где редкие взвизги саксофона растворяются в атмосферном потоке-монтаже склеек: инструментальные, вокальные, обрывки диалогов, фоновые шумы типа тикающего будильника или шуршащего ливня.
А дальше – как письма Чехова: в молодости – весело и бодро, к старости – все грустнее. В данном случае – все громче и безысходнее. Но попытаться стоит. А то по сети ходит обидное «Жить без Джона Зорна - скверно и позорно».
В другой вечер этого десятидневного фестиваля сцену амфитеатра на открытом воздухе захватил шведский саксофонист Матс Густаффсон и проект The Thing. В оригинальном составе трио бывало и в Москве, но на этот раз музыкантов было семеро и называлось это The Thing XXL.
Если у Зорна саксофон визжит высоко и пронзительно, то у викинга Матса истошно ревет утробным воплем, а барабанщик звучит так, как будто что-то тяжелое и громоздкое внезапно упало с крыши и продолжает падать. При этом начали выступление они втроем, остальные присоединились чуть позже, но «перекричать» Матса не смогли ни труба, ни тромбон, ни электрогитара, по которой пританцовывающий музыкант в смешных коротких штанах колотил то ладонью, то палочкой.
Рояль в какой-то момент остался один и на общем фоне звучал даже лирично, почти ретроградская классика. Поочередно выплескивая «наболевшее» и переводя дыхание, эти богатыри могли бы, пожалуй, играть вообще без пауз, но Матс нашел время сказать публике «пару ласковых», поприветствовав «мазафакеров и мьюзик-ловеров» и похвалив местные сардины.
В удивительном саду культурного центра Calouste Gulbenkian Foundation любой концерт – праздник. Музыканты появляются на сцене как волшебные животные, случайно вышедшие из высокой травы. Здесь я бы мечтала работать.
Центр организует не только яростный джазовый фест, но и концерты классической музыки со звездами мировой величины, а в его галереях есть и Рембрандт, и смелый предшественник постмодернизма (и по совместительству муж племянницы Гауди) Амадеу ди Соза-Кардозу.
Здесь же «прописаны» и некоторые шедевры Эрмитажа: когда в 1929 году советское правительство во главе со Сталиным решило тайно распродать полотна коллекции Эрмитажа, первым покупателем хотел стать крупнейший нефтяной магнат и страстный коллекционер Галуст Гюльбенкян по прозвищу «нефтяной Талейран», торговавший тогда нефтью с Советской Россией.
Сделка состоялась в 1930-м году: тогдашний нарком внешней торговли Анастас Микоян продал ряд картин, большинство из которых сейчас находятся в постоянной экспозиции музея фонда Гюльбенкяна в Лиссабоне.
Так что хотя бы из «исторического» интереса ехать сюда точно стоит. А если соберетесь следующим летом на фестиваль – не стойте в очереди снаружи стен арт-центра: из кафетерия для тех, кто отпил местного портвейна, дорога в амфитеатр ближе!
