Перед непосредственным боем у боксеров принято встречаться нос к носу и глубоко смотреть друг другу в глаза. Если до того бойцы всячески бравируют, обещая сделать из противника отбивную, и играют мышцами, то во время этого глубокого взгляда у противников начинают играть совсем другие мышцы, которые обычно не видно.
Но эта неконтролируемая «игра» может заранее дать понять, кто на что горазд. Часто после таких встреч уже становится понятно, чем закончится ещё не начавшийся бой. А вызов принят, толпа собралась и кричит: «Врежь ему как следует!»
Но что делать, если никто из бойцов на самом деле не хочет биться? Приходится «плясать» по рингу, принимая различные стойки, тянуть время и надеяться, что сделавшие ставки на боксёров будут согласны на ничью. Похожая ситуация сейчас наблюдается в конфликте России и Запада. Оба противника успели глубоко взглянуть друг другу в глаза и понять, что никто из них войны, к счастью, не хочет.
Уж больно живы перед глазами обеих сторон кадры Первой мировой войны в сотую её годовщину. Войны, масштаб которой в самом её начале никто не мог предвидеть. Тогда под улюлюканье местной прессы ликующие батальоны противников отправлялись, как каждый из них думал, на короткую победоносную войну. С тех пор у мира уже была возможность наступить на те же самые грабли, чем мир вскоре и воспользовался.
Чуть позже, в 1962-м, мир уже стоял на гране глобальной ядерной войны из-за Карибского кризиса, но игру мышцами видимыми пересилила всё та же игра невидимых мышц у лидеров двух держав. Назовём это мудростью.
Бог тогда миловал и никто не сделал непоправимых ошибок. В этот раз же создаётся впечатление, что мир опять заскучал и требует снова этого незабываемого щекотания нервов. Уж больно навязчивой стала военная риторика даже в славившихся профессионализмом и журналистской взвешенностью СМИ.
В то время, когда отношения России и Запада напоминают известный анекдот про спаривание ежей, — всё происходит о-о-очень осторожно — журналисты с обеих сторон напоминают тех самых болельщиков у ринга, кричащих «врежь ему!». Списывать всё на военную пропаганду продажных СМИ было бы большим упрощением ситуации.
Очевидно, что и российские, и западные журналисты обслуживают свои аудитории. А великая сермяжная правда журналистики заключается в том, что широкие массы более падки на примитивные, но эмоциональные моменты, чем на вдумчивые, но скучные размышления о том, кто прав, а кто виноват.
Вот и разрываются акулы пера в борьбе за аудиторию между эмоциональной «человечинкой» и своими скучными журналистскими стандартами. Ведь и глубокий интеллектуал и эстет Эрнст показывает на Первом очередное дурацкое ток-шоу или расчленёнку не потому, что его в Кремле якобы об этом попросили, а потому что он очень тонко чувствует потребности аудитории.
Спрос рождает предложение. И этот закон, увы, действует и на западные СМИ, опирающиеся на солидные традиции профессиональной журналистики.
Тот, кто чётко отделяет чёрное от белого и делает это по возможности крупным шрифтом, будет пользоваться существенно большим спросом, нежели «мямля», тщательно взвешивающий каждое слово и осознающий, что мир полон полутонов.
Поэтому в пору невероятного подъёма в СМИ на почве столь глобальных волнений каждый медиа-менеджер пытается ковать железо, пока горячо. Германия в этом плане тоже не является исключением. Тиражи крупнейшего в Европе таблоида Bild, видимо, не дают покоя издателям доселе респектабельного журнала Der Spiegel настолько, что те переманили к себе зама главного редактора Bild.
Результат не заставил долго себя ждать. Вскоре, после крушения рейса MH17 передовицы обоих изданий выглядели на редкость похожими.
При этом Bild кажется ещё сдержаннее, чем Der Spiegel. Бульварная газета как бы неуверенно вопрошает: «Виноват ли Путин в их гибели?» Респектабельный же журнал пишет красным капслоком на фоне портретов погибших: «НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕ ПУТИНА!»
И проблема даже не в том, что это символ крушения последнего оплота свободной немецкой прессы. Немецкая пресса с её кучей табу и запретных тем никогда не являлась образцом для свободы слова. Но та скандальная обложка стала символом пересечения красной, как капслок Der Spiegel, черты, отделяющей взвешенную подачу информации от истеричных припадков. После этого уже можно всё.
Как говорила Масяня в известном мультике: «Ну всё… Теперь можешь курить прямо здесь…»
Рубикон был перейдён, точка невозврата медийного безумия была достигнута. Мировую прессу оторвало от реальности, и вернуться на землю ей можно уже, кажется, только в виде радиоактивных осадков и ядерного пепла.
Пресса, конечно, должна являться четвёртой властью, но, к счастью, реальные решения до сих пор принимают политики. А они ими не стали бы, если бы не чувствовали всеми частями своего тела, когда ты можешь поигрывать мышцами, а когда мышцы поигрывают сами по себе.
Это и есть то самое «регулирование снизу вверх». Когда верхние части тела в виде головы оказываются неэффективными в решении проблемы, руководство приходится перенимать частям пониже.
