И откуда только такая любовь к северным краям? Мой отец-грузин служил на Балтике и рассказывает, как в непогоду корабельные снасти там покрываются инеем, словно сахарными или, скорее, соляными кристаллами. Красиво и страшно. Так и слышится волчий вой ледяного ветра. Может, эти рассказы как-то повлияли? И изнеженным детям мандариновых плантаций не хватает этих холодных и соленых свобод?
Не знаю. Но Гамбург, второй по величине после Берлина город в Германии, и правда неотразим. Он суров и беспечен. Упорядочен и непредсказуем. Буржуазен и богемен. Это город традиций и перемен. Здесь в районе Speicherstadt’а старые портовые склады перелицевали в новые офисные помещения. Выглядит это мрачно и модно. Естественно, тут же подоспели рестораны, кафе, бары и галереи. Налетела молодежь. Дизайнеры и хипстеры окрутили все свободное пространство, наполнили его своей суетой и энергией, и местной портовой нечисти пришлось попрятаться по углам под напором бесшабашной новой жизни.
Я в Гамбурге обычно теряюсь. Приходится прочищать свой внутренний JPS, напоминая себе, что это ни Стокгольм, ни Амстердам, ни Копенгаген, а именно Гамбург, город-государство, одна из 16-ти земель Германии, крупнейший портовый муравейник Европы.
В этом городе на воде вода водой погоняет. Она везде. Наполняет каналы и тучи и Северным морем притаилась всего в сотне километров. Здесь в домах вдоль линии причала установлены устрашающие дополнительные двери, которые, похоже, не закрывают, а задраивают в непогоду и шторм, сопротивляясь напору стихии.
В Гамбурге семь районов и более ста кварталов. Все не обойти. Но не увидеть некоторые - невозможно.
Район Санкт-Паули, поучивший свое название из-за церкви святого Павла, за несколько веков приобрел совсем не набожную репутацию. Злачный портовый райончик, в котором все плотно и кучно. С одной стороны, видный парк аттракционов Hamburger DOM, с другой, знаменитый рыбный рынок Fishmarkt, с третьей, не менее знаменитый Reeperbahn, «греховная миля», где когда-то скручивали корабельные канаты, а теперь торгуют телом, с четвертой, место первого выступления прославленной ливерпульской четверки.
В этом веселом районе есть улицы и подворотни, куда женщинам и подросткам лучше не соваться. Говорят, могут вылить ведро грязной воды на голову. Про The Beatles тут тоже много чего говорят, но доподлинно известно, что одно из своих первых выступлений группа действительно дала в Star Club на Große Freiheit straße.
К Санкт-Паули примыкает квартал Каролиненфиртель (Karolinenviertel), получивший название от угольной котельной Каролин и район Штерншанце (Sternschanze), когда-то знаменитый своими мясокомбинатом и скотобойней. Среди местных жителей до сих пор гуляет легенда об одной отчаянной корове, которая, понимая, куда ее ведут, попыталась скрыться в жилом доме. Проскакала на верхние этажи, но там и застряла. От судьбы и мясника не уйдешь.
Сейчас в помещении скотобойни обосновались фирмы звукозаписи, а дико продвинутые районы наводнили музыканты, художники, эмигранты, панки, бомжи, анархисты, нонконформисты и тусовщики. Все как-то прижились и притерлись друг к другу, и здесь всегда шумно, весело, сердито, дешево и никто не спит по ночам.
Но есть и респектабельный Гамбург. Его главную улицу Mönckebergstraße назвали в честь бургомистра Иоганна Георга Мёнкеберга, положившего жизнь на перестройку и благоустройство города. В конце 19 века здесь прошлась свирепая холера, унеся более 10 тысяч жизней. И власти поняли, что с масштабной перестройкой больше невозможно тянуть. Необходимо было расчищать гнилые кварталы и налаживать нормальное водоснабжение растущего мегаполиса. Главный архитектор Фриц Шумахер обошелся с Гамбургом, как барон Осман с Парижем. Жителей переселили. Трущобы снесли. На их месте построили новые кварталы и запустили общественный транспорт.
Сам «отец города» Иоганн Георг Мёнкеберг не дожил до окончания масштабных работ, но на пересечении улицы его имени и Spitalerstraße бургомистру поставили памятник - колонну со скульптурой льва, как символ целеустремленности и энергии выдающегося ганзейца.
В современном Гамбурге много всего: крупнейшие верфи, завод Airbus, концерн Beiersdorf, выпускающий крем Nivea, корпорация аэрокосмической промышленности, газеты Stern и Der Spiegel, головной офис в свое время отчаянно популярного у нас каталога Otto.
Еще здесь почти две с половиной тысячи мостов. В Венеции их всего 400. В Амстердаме около 600. Подобно венецианскому мосту Вздохов, есть свой Отрадный мост, по нему тоже вели заключенных в острог, и эта прогулка была последней радостью их свободной жизни. Портовому городу до всего есть дело, поэтому в Гамбурге есть еще и мост имени Джона Кеннеди, названный так в 1963 году в честь убитого президента.
Есть здесь и свой роскошный и скандальный долгострой, вызывающий ехидные комментарии местных жителей. Elbphilharmonie, новую филармонию на Эльбе, называемую в народе Эльфи, теперь обещают закончить в январе 2017. Мало кто в это верит, но должна же быть своя интрига в городе вечных перемен. Зубоскалы давно потешаются над этой постройкой в районе HafenCity, называя ее морской волной, подрезанной со всех сторон исполинским ножом.
Бюджет строительства этого стеклянного чуда света уже превышен почти в семь раз, и теперь только и идут разговоры о том, что после открытия филармония начнет прямо-таки метать деньги в городскую казну. Уже запланированы сотни концертов, а для посетителей попроще обещают, что на высоте почти 40 метров откроют смотровую площадку с вдохновляющим видом на город. И что вход первое время будет бесплатным.
Но пока в Эльфи все еще кипят внутренние работы, «строго в соответствии с новым графиком». Немецкая педантичность портового пошиба.
Тем временем мы, переделав все свои важные дела и пробежав по любимым углам, расселись по машинам и покатили обедать.
Вот чем еще славен Гамбург, так это своей погодой. Синоптику в этом городе просто не выжить. Ничего нельзя предсказать и спрогнозировать. Только что над головой висела сизая мартовская туча и во все стороны моросило дождем, как вдруг полыхнуло шальным весенним солнцем, и все переменилось.
Ослепленные ярким светом, мы дважды проворонили нужный поворот, разозлились на навигатор, как на живую дурную попутчицу, и внезапно обнаружили себя в португальском квартале в районе Ландунгсбрюкена. Нам в тот раз повезло, но не надо полагаться на случай. Железной рукой вбейте сами в JPS-навигатор какую-нибудь Ditmar-Koel-Straße, например. Заезжайте в этот квартал, поверьте, оно того стоит.
То что поедите от души, это факт. Рыба тут такая, что за уши не оттащишь. Любезностей особых, правда, не будет. От официантов ресторана, в который мы завалились, осталось устойчивое ощущение, что они разносят тарелки по столам в свободное от торговли гашишем и другой контрабандой время. Натуральные бармалеи. Обслуживают четко, быстро, без улыбок, думая о чем угодно, только не о вас.
Пока мы уминали рыбный стейк, рыбный суп, рыбный салат, рыбный хлеб и рыбный компот, за соседний стол тихо сели повара. Вот этим ребятам точно только повязок на один глаз и костяной ноги не хватало. Невообразимое смешение кровей и феноменальное отсутствие присутствия. Эти жители морского Вавилона просто так не улыбаются и глазами не стреляют. Опустошили свои тарелки и исчезли, будто бесшумные орки ушли под воду.
И мы, отяжелевшие от еды, покатили прочь из Гамбурга. Напоминая себе, это был ни Стокгольм, ни Амстердам, ни Копенгаген, а именно Гамбург.
Нет, правда, есть что-то, объединяющее красоту больших северных городов. Темный кирпич зданий, радость случайному солнцу, помешательство на рыбе, рослые жители. В таких местах чувствуешь себя чихуахуа среди двухметровых потомков викингов. Две девочки-подростка как-то раз встали рядом со мной в небольшой очереди в районе Fishmarkt’a. Словно тенью ледоколов накрыли. А потом подошла их мама. И как-то совсем обидно стало за свои тощие жабры. А северяне, они такие. Спокойные и рослые лютеране. Хозяева портового Гамбурга.
Города, в который я никогда не уеду жить, но в который наверняка еще вернусь. И не раз.
