Вот в детстве, помнится, меня до сумерек невозможно было вытащить из морской воды. Но это детство, что с него возьмешь. В те годы и вода была теплая, и камни мягкие, и сгорать можно было только от любви или стыда. Я помню стаю дельфинов, которая приняла приплывшего ребенка за своего, и вытаращенные глаза береговой охраны, обнаружившей тощую пловчиху в компании афалин. Солнце было любимым, загар бронзовым.
Прошли годы.
В Мармарисе от зноя сохли пальмы. Жара не отпускала даже по ночам. Огни променада Bar street колыхались в горячем мареве, и порой казалось, что Майкл Джексон и Рианна фальшивят в этом пекле. Какие бы соблазны не предлагал веселый город, постоянно хотелось одного - вернуться в вымороженный кондиционерами номер, заснуть и увидеть во сне сугроб.
Все-таки человек по большей части зануда. Вечно все не то, не так и не вовремя. Естественно, что солнце, пляж и песок манят и с ума сводят в середине января, когда уже кажется, что все мы зомби, а эта зима та самая, которая не закончится никогда. Но вот вы в песке и на солнце. И что?
Привычный день пляжника, попавшего дней на десять-пятнадцать в курортный лимб, не заполнен ничем, но при этом расписан по минутам. Вы не сразу обнаруживаете, что вымазаться солнцезащитном кремом и захватить козырный лежак – это теперь дела насущной важности. Белку невозможно вынуть из колеса. Выбравшись из одного, она сама немедленно забирается в другое. Снижается мыслительная активность и прогрессирует деградация овощного типа, но стремления к занятости никто не отменял. Неважно, что вы на отдыхе. Здесь тоже надо успевать и поторапливаться. И ты опять ловишь проклятый будильник и волочишься на завтрак и на пляж.
Нет, есть и бунтари. Этим начхать на все. Они зажигают ночами и просыпаются к тому времени, когда и солнце уже устало. Они плотно едят и обильно выпивают. Эти ребята выходят на пляж, когда вода кипит, а в песке горят яйца. Солнце плавится в зените, и тень бежит от самой себя. Но им все нипочем. Одни, оседлав какую-нибудь тарахтелку, бороздят морские просторы или втыкаются с парашютами в небосвод, другие выкатывают шезлонги на солнцепек и засыпают тут же, под смертоносными лучами.
Я своими глазами видела людей, похожих на переваренных креветок, их старая кожа отступала серыми слоями, но они не жалели новой, подставляя розовую плоть под солнечные огнеметы. Зачем? Не знаю.
«Да пропади пропадом этот загар!» - под таким девизом проходят теперь мои курорты. Я больше не хочу быть ни желтой, ни красной. Мне вообще плевать, какого цвета мое тело. Кому надо, тот смирится. Я сама так привыкла к оттенку благородной плесени, что у меня нет никакого желания экспериментировать.
В принципе, большой вопрос, зачем такому паникеру вообще выходить на пляж. Я хорошо подкована и могу читать лекции на тему вредоносного влияния солнечных лучей на организм. Но на пляже у меня нет аудитории, а я сама больше похожа на мумию, постоянно наматывающую или разматывающую свои покровы. Я таскаюсь за тенью, как маньяк.
Если чей шезлонг и стоит поперек строя, так это мой! Вымотанная жарой и беспокойством, я засыпаю, и порой пляжники вздрагивают, когда куча тряпья вдруг оживает и начинает шевелиться. Под палящим солнцем я не могу ни с кем общаться и остаюсь один на один с собой. Мне по душе одиночество, но на сорокаградусной жаре я чувствую себя, как мышь в микроволновке. Здесь невозможно ни писать, ни читать, ни думать, ни фантазировать. Я даже флиртовать на жаре не могу, сама мысль о том, что кто-то может до меня дотронуться, вызывает ужас. Меня можно пытать, сбрасывая после полудня на раскаленный песок.
Открою страшную тайну – на пляже совершенно нечего делать. Это место, где время останавливается, и солнце сургучом фиксирует момент. Зрелище лежащих вповалку тел депрессивно. Пляж – скопление поверженных. Здесь прошло солнце и оно победило всех. Это не царство отдыха, это королевство лени. Детективчики в мягких обложках постепенно выпадают из рук, и накатывает дрема. И где-то в отдалении слышны крики чаек и вопли парашютистов...
Есть только один аргумент для тех, кто с таким настроением приезжает на море. Само море. С медузами или нет, холодное или горячее, чистое или мутное, оно прекрасно. С ним всегда можно договориться, найти тот день и час, когда оно без всяких осложнений вас примет, и будет вам счастье.
В Мармарисе я каждое утро наблюдала с балкона одну и ту же картину. На совершенно пустом пляже появлялся пожилой человек. Складывал одежду на песке и входил в воду. Не спеша миновал буйки и исчезал за горизонтом. Судя по бледной коже, он был не из местных, но ни разу я не встретила его ни в ресторанах, ни в отеле, ни на прибрежном променаде. В один из дней он не пришел на пляж. На следующее утро мы улетели.
Самолет закладывал вираж, облетая нашу бухту. Еще одно место оставалось позади. С нами или без нас, там все так же пел муэдзин, шкворчала рыба на гриле и краснокожие пляжники вертелись на шезлонгах и мечтали проснуться в бронзе. Горячий край исчезал за облаками. Я думала, а где сейчас тот старик? Плывет себе в сторону открытого моря и смотрит на маленькую вилочку самолета, летящего над ним? Или сидит в соседнем кресле и сам с высоты птичьего полета осматривает бухту? Когда разрешили вставать с кресел, я прошлась по салону. Старика тут не было.
Но ведь где-то же он был?
