Эхо гендерного шовинизма

Некоторые европейские психологи очень интересуются пациентами из бывшего СССР. Или из современной России. Потому что они представляют совершенно особенный тип психики. То, что рассказывают о себе или переживают такие пациенты, — не менее сенсационно, чем какие-нибудь откровения мусульманок, которые потом издают книги о том, как над ними издевались отцы и мужья.

Одна знакомая долго набирала клиентов из бывших граждан РФ. Теперь у нее две-три группы женщин. И каждая обязательно рассказывает об изнасиловании (часто – не одном). Причем говорят как о чем-то неприятном, конечно, но не как о преступлении или худшем событии своей жизни.

И тут дело не в том, что в России – насилуют, а, например, в Германии – нет. Еще как. Вопрос в отношении. У русских – завидная толерантность к насилию, чего бы это не касалось – гражданских прав, женщин или детей. Здесь скорее удивятся, если ничего плохого не произойдет.

Арина Холина

Писательница, автор журналов Сноб, Лента.ру, ELLE, Euromag. Ведет собственный проект sexandstyle.ru для женщин, которые считают себя яркими и сексуальными.

Вот у меня есть знакомая, умная и хорошая, современный вроде человек. Но ее реальность – немного искаженная. Это проявляется во всем, и в том числе – в отношении к насилию, которое с ней случалось. Два с половиной раза. Пережила так – «отряхнулась и пошла». С одной стороны – она сильный человек, я ее уважаю. Но есть такие вещи, которые надо отстрадать, чтобы понимать – это не случай из жизни вроде «сломала каблук», это то, что ты, как личность, должен отрицать всем своим существом.

Ну вот, например, моего знакомого почти ограбили. Всего-то покалечили замок. А у него было переживаний – на пару месяцев. И это правильное ощущение. Он вдруг осознал, что агрессивные незнакомцы пытались ворваться в его мир, и что это чудовищно – нарушение границ, преступление против собственности и приватности.

У слишком многих женщин нет такого, даже когда их насилуют в подворотне.

Другую подругу, тоже умную и тоже хорошую, пытались изнасиловать, когда ей было лет восемнадцать. Слава Богу, ей удалось вырваться и убежать. Прошло много лет, но она до сих пор вспоминает это с дурнотой, отвращением и ужасом. Потому что в ее мире нет места насилию, которое можно принять, как данность или как подлость судьбы.

Вопрос не в том, что в одной стране есть преступность, а в другой – ее меньше. Все дело в том, как общество на это реагирует. Насилие нельзя делить на взрослое и детское, на женское и мужское. Люди, которые одобряют физическое наказания детей, будут так же точно милосердны к изнасилованиям, грабежам, дракам. Здесь нет никакой разницы.

У таких людей нет уважения к себе, к своему телу, к духу, к дому, к себе как гражданину, к налогоплательщику и собственнику. Это все – части целого.

Для европейцев это звучит страшно. Психотерапевты с долгой практикой никогда в таком количестве не сталкивались с жертвами насилия – да еще и настолько равнодушными к тому, что с ними произошло.

Кроме прочего это эхо гендерного шовинизма, когда русская женщина секс, в принципе, воспринимает как агрессию, насилие. Секс – это не для нее, она всего лишь должна удовлетворить грубого мужика, который быстро и эгоистично делает свое дело.

Конечно, это не на поверхности, и многие женщины хотят секса и получают от него удовольствие, да и мужчины в массе не похожи на скот, но кто же будет спорить, что в России странные и болезненные отношения – почти норма?

Причем обычно схема такая, что мужчина – агрессор (выпивает, изменяет, диктует свои условия), а женщина – суетливая истеричка («пилит», скандалит, выясняет отношения). Это все косвенные проявления.

В России отношения складываются по принципу обреченности – сначала «надо», потом «куда деваться» или «я ему покажу!», «она у меня попляшет!». И вопрос не в том, что в Европе все настолько совершенны, что там не происходят бытовые ужасы или людям не бывает плохо друг с другом, а в том, что у нас общество совершенно не понимает, к чему ему надо стремиться.

Нет каких-то принципов, которые поддерживают человека, когда все идет не так, как хотелось бы. И вот поэтому генетическое эхо все еще звучит довольно громко и сообщает, что у мужчины такая власть над женщиной, что она черное всегда будет видеть серым или даже синим. Допускает насилие над собой как рутину. И смешно, когда люди искренне считают, что феминизм — это так же актуально, как феодализм. Здесь у нас – непаханое поле.

В нормальной среде русские женщины ярко ощущают это противоречие – между своим внутренним миром и окружающим их комфортом. Поэтому многие и хотят замуж за иностранца. Это уже не нелепая пост-советская мечта, а вполне четкое понимание, что у европейцев в основе другое отношение к женщине, что он и допустить не может вещей, которые у нас считаются обыденностью. И главное – уважение к женщине, такое же как к себе, как к личности, а не только чисто похотливое упоение от ног или груди.

Если взять русского и европейца одного уровня (образование, положение в обществе, возраст и достаток), то разница будет грандиозной. За редкими исключениями в пользу граждан РФ. Отношение к полу, к возрасту, к успеху и интеллекту женщины настолько разительное, что даже самые приличные русские будут смотреться дикарями. А дикарь – это агрессор. Круг замыкается.

Но это не только вина мужчин. Упорство, с которым женщина позволяет себя унижать, – оно достойно восхищения. Причем выйти за границы шаблона – это невероятно сложно для нее, так как она просто не видит границ. Эти границы для нее – за горизонтом, далеко далеко.

Наверное поэтому многие девушки, ставшие европейками, уже не понимают своих русских подруг. Проблемы выглядят либо слишком очевидными – и всего несколько слов правды провоцируют ссору, либо настолько дикими, что слов просто нет. Ни на одном языке.

Блог Арины Холиной