Он рассказывал, как его сын уехал получать образование в Кельн, и они всей семьей беспокоились, что он не ведет разгульную студенческую жизнь. А в Кельне у друга была подруга, лет сорока пяти, но очень ладная и красивая, и он уповал, что она примет участие в сексуальном образовании его сына.
Может, это и звучит идиотски. Но еще более – противозаконно. Все эти пляски с совершеннолетием и сексом превращают начало сексуальной жизни в кошмар.
Дженнифер Фихтер, 30 лет, получила 22 года тюремного заключения за секс с 17-летними учениками.
Кстати, этот сын моего друга на каком-то дне рождении, который справляли за городом в отеле, переспал с девушкой, которая уверяла, что ей двадцать лет. Ему тогда уже было двадцать три. Пока он с ней развлекался в номере, друзья выяснили, что ей пятнадцать. Было сказано родителям. Была найдена мать, к которой родители приползли чуть ли не на коленях, бледные и напуганные. Мать сказала: «Ой, я вас умоляю! Я уже давно не знаю, что с ней делать!». В общем, реакция нормального человека.
Потому что активные детки занимаются сексом уже с четырнадцати лет. В среднем – с семнадцати. И далеко не всегда с ровесниками – вот вам страшный секрет.
Потому что, и это нормально, в первый раз хочется все-таки опытного, если не искушенного партнера.
Друг рассказал, что первый раз у него был в семнадцать, с девушкой пятнадцати лет, тоже новичком, – и это самые неприятные воспоминания в его жизни.
Конечно, это немного странно, когда учительница занимается сексом со своими студентами. Школьниками. Это не особенно этично. Но отсидеть половину жизни в тюрьме за секс с половозрелыми амбалами – ужасно.
И еще более ужасен инквизиторский приговор судьи, которая как будто отомстила другой женщине за то, что она посмела.
Потому что обычно совратитель – это мужчина. Вот честно – если бы на месте Дженнифер был учитель мужского пола, общество было бы более строгим. Потому что мы так это видим, что женщина – это всегда немного жертва сексуальной агрессии. Взрослая женщина или подросток, не важно.
И в этом приговоре было нечто показательное – вот вам гендерное равенство. По всей строгости закона.
Я очень уважаю американцев за то, что они умеют бесстрашно рубить с плеча, но все-таки иногда европейский путь и немного ленивая снисходительность к человеческим слабостям мне ближе.
Не зря же Роман Полански удрал от правосудия по той же статье в Европу, где его пригрели. С Джеком Николсоном они в свое время занялись сексом с девочкой тринадцати лет, которую угощали алкоголем и наркотиками. Девочка – девушка хотела этого, о чем сама не один раз, в разном возрасте, сообщала прессе.
Наверное, закон есть закон, и он един для всех – было ли совращение, или девушка сама всех соблазнила, если ей тринадцать – виноват взрослый.
Но при этом есть тут и нечто гнусное – если встать на позицию девушки. Ты хочешь секса. Ты им занимаешься не в первый раз. Но вместо классных воспоминаний ты получаешь суд, публичность, клеймо жертвы растлителей. Пожизненно.
И это все происходит на фоне того, что взрослая женщина не может доказать изнасилование – ее только высмеют, потому что “сама виновата”, если пошла за полночь в гости к мужчине, да еще и пила с ним виски.
Неприятные двойные стандарты. Если ты несовершеннолетняя, то самый добровольный секс будет считаться изнасилованием, а если взрослая – то в изнасиловании тебя же и обвинят, потому что ты не вела себя как приличная женщина.
С сексом все сложно. Как всегда.
Но все-таки развращение, запугивание, инцест и прочие грязные, страшные, навсегда ломающие психику поступки – это не взаимно добровольный секс с семнадцатилетними парнями, которые до конца жизни будут рассказывать о том, что у них «чо было» с привлекательной учительницей.
«Знаешь, у нас в школе такая учительница была. Симпатичная. Ну, фигура, грудь. Интересная женщина. Один раз она нам фильм показывала. И я сидел один, на задней парте. Она ко мне подсела. В общем, света не было, я так разволновался. Ну и придвинулся к ней, потихоньку. А она сидит как будто ничего не происходит. Короче, я ее обнял. После урока она мне говорит «Зайди ко мне после уроков». Я зашел. Она в лаборантской была – колбочки там всякие. Она меня как увидела – у нее грудь вздымается, как волны на картине Айвазовского «Девятый вал». Я говорю: «Надежда Ивановна, я от вас без ума». А она говорит: «Мирошников, милый мол...» - и как сиганет мне на шею». - фильм «Курьер».
Фантазии об учителях – часть взросления. А тот, кто уверяет, что взросление должно быть невинным – тот никогда не был подростком.
Дженнифер Фихтер, конечно, странная и то ли не очень умная, то ли психически нестабильная, но она будет самым ярким переживанием этих ее юных любовников за всю их жизнь. Несмотря на все то, что им скажут родители, судьи, священнослужители и прочие люди, которые лучше всех знают, как нам жить.
А закон все-таки должен быть хотя бы отчасти равноценным. Убить человека и получить за это двадцать лет – возможно, слишком мало. Изнасиловать – и получить большой срок за то, что причинил другому зло – нормально. А двадцать два года за сексуальные фантазии – это уже не суд, а месть.
Правосудие должно наказывать виновных, а не карать грешников, особенно молодых и привлекательных.
Вообще-то я "не очень" в восторге от Арины. Но в данном случае она полоностью права. Это был не суд, а месть. Только вот кто, кому и за что мстил? Думаю, Арина упрощает. То есть, читаю англоязычные комменты к этому инциденту и такое чувство, что месть стала чем-то всепоглощающим для общества, неким фоном отнношений всех ко всем. какой-то убиквитарной.