...Второй раз я встретился с ним за одним столом на большом приеме в Канне. Дело было весной 2000-го, кинофестиваль открывался картиной «Ватель» - раблезианским костюмным полотном из бурной жизни самого известного французского кулинара времен классицизма.
Депардье вошел в залу одним из первых, буквально волоча за собой утонченную Кароль Буке, с которой у него тогда был долгий путаный роман. Зала была еще пуста, официанты тактично переминались с ног на ногу. Пока первая красавица французского кино аристократично заказала на аперитив бокал «Мутон ротшильда», Депардье грузно удалился в сторону кухни, где громогласно потребовал пива и начал лобызать весь персонал, заранее благодаря за предстоящий вечер.
Потом, забыв о Буке, стал отвешивать сомнительные, больше похожие на поощрительные подзатыльники, комплименты сидевшей напротив Уме Турман (не понимавшей, к счастью, по-французски). А еще через двадцать минут, по-детски урча, уже рассеянно хватал своей лапищей бриллиантовое колье Энди Макдауэлл, явно рискуя ее нежной шеей...
О чем это я? Да о том, что если кому-то и давать российский паспорт, так именно Жерару Депардье - этому человеку крайностей, всеядному буяну с детскими рефлексами и монументальному памятнику самому себе. Ибо, что называется, какой же русский не любит быстрой езды? В любом произведении Гоголя, Достоевского, Салтыкова-Щедрина - самых наших национально-характерных авторов - найдется персонаж, а то и сразу несколько под стать Депардье.
Чем он не Ноздрев и одновременно не Собакевич? Не Дмитрий Карамазов и не Смердяков? Не Свидригайлов? Не Рогожин? Не сразу два щедринских генерала и не один мужик, который их прокормил? Не Угрюм-Бурчеев? Ему еще столько играть и играть! Дай Бог здоровья!
Своей природной безудержностью, сломанным носом и взлохмаченной шевелюрой он - с русским паспортом теперь - реальная угроза десяткам и десяткам равносмазливых российских актеров усредненной европейской внешности эпохи глобализации, которые никчемно слоняются по отечественным сериалам.
Словно холостяки на кухне.
Вспоминаются слова Ленина о Толстом в трактовке Горького: «До этого графа в (русской) литературе подлинного мужика не было!» Перефразируя - до этого француза в российском кино ХХI века подлинного россиянина не замечалось.
Нет, правда, все уже, конечно, записные остряки - и французские, и отечественные - потоптались на бедном Жераре, вся вина которого - только в том, что у него на языке возникает всегда именно то, что ОН хочет сказать, а поступает так, как именно ОН желает сделать.
А не то, что от него ждут или хотят некие интеллектуальные элиты, они же общественные сливки.
Не держит он ничего в себе, всем делится. Кто-то это назовет навязчивостью, а более прозорливые - добротой.
Именно поэтому Депардье - куда больший француз, чем того требовал и требует французский рафинированный кинематограф, который его откровенно побаивается. И, смею уверить, дай Депардье волю, он станет куда большим русским, чем к тому готовы наши родные киношники.
Вот что-то пока в общем шуме не слышались обращенные к Депардье яркие предложения от отечественных режиссеров и продюсеров. Понимаю их: что делать с этаким неформатным молодцом?
И в Совет по культуре при президенте не торопятся звать, а ведь какой был бы резонанс!
Единственное приглашение от тюменского драматического оказалось откровенным пиар-ходом: ну очень крупногабаритный в Тюмени драмтеатр, не хватает только дедушки с веслом.
Зато на Депардье немедленно среагировали чуткие местные чиновники, предложив ему пост министра культуры Мордовии, звание почетного удмурта и прописку в Краснодарском крае.
А коммунисты усугубили общий переполох предложением вступить в компартию.
Разочарую: не то время. К большевикам-романтикам или там анархистам-беспредельщикам начала прошлого века - да. В нынешнюю КПРФ - никогда. Не экстрим. До крайностей далеко. Экстрим у нас нынче не в политике и не в культуре - только в жизни сохранился.
Так что наши отечественные элиты Депардье не отформатировали. И вряд ли это возможно, они, кажется, это уже поняли и не форсируют. Паспорт в руки - дальше сам давай.
Зато народу нравится: эвон, наш-то Герард Батькович, дескать, всех взял! Всех обошел! Ура!
А во Франции, конечно, распереживались.
Но ведь что интересно: переживают не потому, что уезжает. Переживают, потому что - в Россию.
Мои, например, парижские информаторы доподлинно свидетельствуют: большинство французов понимают и оправдывают решение Жерара покинуть Францию. Даже в незрелой студенческой среде, обычно голосующей за социалистов, есть твердое понимание: нельзя у человека отбирать больше половины того, что он зарабатывает. Лишать людей святой потребности тратить деньги - бесчеловечно. Да и экономически провально: кто тогда будет заботиться о росте спроса как двигателе развития?
Словом, консенсус у французов по этому вопросу.
Но им ведь не дает покоя вопрос второй - зачем их блудному сыну именно российский паспорт? Ну бельгийский там, швейцарский. На худой конец, черногорский, туда тоже зовут. Но почему российский?
Ответ-то простой, что называется, на виду: большому Депардье - большая страна.
Что за страна Бельгия? Махонькая. Даже такого языка нет - бельгийского.
И швейцарского тоже нет.
А в Черногории, конечно, пейзажи, но даже горы - по плечо. А язык есть, красивый, но, по правде говоря, лишь диалект сербскохорватского.
Другое дело - Россия.
Просторы. Пространство. Так, чтобы утром - дождливый Сочи, днем - народные танцы и с удочкой у пруда в Мордовии, а трезветь уже где-нибудь хоть в Тюмени или на Камчатке. А уж язык такой, что если развяжется - не завяжешь!
И главное, он же им, французам, французским пока еще языком объясняет: Широта. Душа. Любовь. Это вам не largeur, âme, amour. Чувствуете?
Пока нет.
Впрочем, одно благотворное последствие депардьевской выходки уже налицо. «Мордовия - это где? А Удмуртия - тоже у вас? И Тюмень? Это какая же у вас огромная страна?» - такими вопросами французы развлекают теперь наших соотечественников при прямых контактах. Дополнительное географическое образование лишним не будет.
А вообще говоря, французам незачем обижаться, если в России Депардье так принимают за своего. Пишут же во всех французских словарях - великий, мол, французский ученый-биолог и физиолог, лауреат Нобелевской премии Илья Ильич Мечников. Гордятся.
И там не комплексуют по поводу того, что его старший брат Лев Ильич считался швейцарским как раз знаменитым географом и заядлым анархистом-гарибальдистом, а другой брат - Иван Ильич скромно оставался тульским прокурором, но зато с него Толстой написал свою «Смерть Ивана Ильича».
Эти двое для французов - нет, не французы, даже не однофамильцы. Зато для нас все трое - русские, хоть и евреи наполовину.
Широта натуры! Не жалко! Вот и на Депардье мы целиком не покушаемся, нам достаточно его части - тем более, большой, на всех хватит, как-нибудь поделимся.
И Брижит Бардо поделимся, и Аленом Делоном, и даже румынским теннисистом Илией Нэстасэ.
Хватит на всех. Главное, чтобы характер был – сорви-голова. Безбашенный, проще говоря. Нам подходит. Девать особо некуда, но компания хорошая.
Так что в наших энциклопедиях теперь вполне легально можно писать примерно так: Жерар Депардье - французский актер последней четверти ХХ века, русский актер французского происхождения века ХХI-го. Эпитетами «великий», «выдающийся», «превосходный», «знаменитый» или «известный» - посолить и поперчить по вкусу. Уж как минимум «незаурядный».
