Наши отечественные комментаторы немедленно поставили дождливый опыт парижской массовки в пример солнечной инаугурации в Москве, где камеры запечатлели роскошный проезд кортежа ВВП по пустынным улицам в Кремль.
Наши строгие комментаторы, правда, почему-то не заметили на Елисейских полях эскорт из нескольких десятков национальных гвардейцев на мотоциклах и лошадях, не услышали 21 залпа из орудий на эспланаде Инвалидов, не унюхали аромат лобстеров, дымка от говяжьего стейка на косточке, не лизнули земляничного десерта. Но это не главное, конечно.
О чем я? Да, о том, что церемониальные законы большой французской политики писаны не сегодня и не Олландом. Причем, близость к народу охотнее всего демонстрируют как раз те политики, которые неуверенно чувствуют себя у государственного руля, ощущают свою случайность в президентском кресле.
Помню, как 17 лет назад новоизбранный голлист Жак Ширак на потрепанном Renault точно так же, как и теперь социалист Олланд, пробивался сквозь пробки к Елисейскому дворцу, подчеркнуто останавливаясь на красный свет. Чепчики в воздух! Ура народному избраннику!
Более того, демонстрируя близость к избирателям и народу, Ширак даже не сразу тогда переехал в президентскую резиденцию, нарочито затягивая переезд из парижской мэрии, где до президентских выборов служил городничим.
Так что упражнения в скромности и смирении – обязательная программа для тех новых обителей Елисейского дворца, кто сомневается, что способен почувствовать себя там хозяином.
А вот Франсуа Миттеран в 1981 году легко нарушил эти французские церемонии. Тогда его супруга Даниель признавалась, что поверила в победу мужа на президентских выборах в тот момент, когда обнаружила, как лихо их автомобиль мчит на красный свет.
Но Миттерану не надо было ничего доказывать народу. Не надо было доказывать права на властные привилегии. Он их просто взял, как осажденную крепость, они ему покорились. Он обладал своей дьявольской формулой власти, которая так и осталась неразгаданной преемниками. Миттеран был в сознании французов полубогом, а это, признаемся, еще загадочнее, чем сам бог, каким для них был генерал Шарль де Голль.
Проблема в том, что прославленную учебниками истории великую Францию уже полтора десятилетия возглавляют отнюдь не великомасштабные личности. Волевые политики? Может быть. Обаятельные собеседники? Конечно. Недюжинные тактики? Это само собой. Небесталанные ораторы? Ну, с некоторой натяжкой.
Хорошие мужики, словом, но – «не орлы», как фундаментально сформулировала Нонна Мордюкова в фильме «Простая история».
Иначе говоря, Олланд – отличный руководитель. Может быть, даже – замечательный президент. Но – не для Пятой Республики, которая выстроена, вылеплена под Личность. Под орла.
Стать президентом, тождественным Пятой Республике, можно только будучи трижды битым, преодолев, как говорится во французском политическом лексиконе, «свою пустыню» политического одиночества и забвения, испив до дна чашу отчаяния и ошибок, набив шишек и синяков, так что не осталось живого места на политической биографии.
У де Голля, спасшего страну от вселенского позора Второй мировой, но вляпавшегося в оставленное войной грязное внутриполитическое болото, это было. Через свои тернии прошел и Миттеран, создававший и разрушавший самые невероятные политические альянсы с одной целью – победить. И дважды проигрывавший на выборах – сначала, в 1965-м, самому богоравному Генералу – всего лишь 45:55, а затем, в 1974-м, обидные полтора процента высоколобому финансисту-выскочке Валери Жискар д’Эстену.
Д’Эстена, между прочим, не зря называли самым блистательным умом из тех, которые когда-либо занимали Елисейский дворец. Он действительно был умен, все признают. Но – так и не смог поделиться своим умом с массами. И потерпел унизительное поражение от Миттерана в 1981-м.
А в Пятой Республике так все устроено, что не умом надо делиться, а увлекать харизмой, амбициями, колдовской энергетикой.
Путь Ширака к президентству был, конечно, более выстрадан, чем у д’Эстена. На его политический век с избытком хватило и предательств, и ошибок, и насмешек. Дважды с треском проигрывал президентские выборы. Но, выкарабкался и стал-таки президентом в 1995-м.
А все же, признаемся честно, при всей симпатии к персонажу, так хорошо относящемуся к России, – не должен был. Просто уже тогда стало ясно, что страна почему-то больше не генерит великих претендентов на высший пост. Ширак был лучшим из политического дубля. А нехватку харизмы власти инстинктивно пытался компенсировать сильными шагами, например, возобновлением ядерных испытаний или досрочным роспуском парламента. Неудачно.
Оба великих президента Пятой Республики ушли непобежденными. Де Голль сам подал в отставку через 10 лет, явно испытав брезгливость от необходимости доказывать французам, что им нужен сильный руководитель, отец нации. Миттеран пробыл на вершине власти 14 лет. Его воли и сил хватило не только на самую что ни на есть Большую политику, но и на личную ожесточенную затяжную борьбу с раком, о котором он узнал всего несколько месяцев спустя после того, как въехал в Елисейский дворец.
Только представьте: 14 лет президентства, на которые пришлись, на секундочку, падение берлинской стены и распад СССР, и 14 лет борьбы за собственную жизнь. Вот ведь трагедия шекспировского масштаба!
Болезнь оказалась все же сильнее, и он – ушел, не став баллотироваться на третий срок. Хотя – это все признают – вполне мог одержать победу. На ступеньках Елисейского дворца Ширак долго не мог отвести озадаченно-восхищенный взгляд от ворот, которые закрывались за отъезжающим Миттераном.
Ни де Голлю, ни Миттерану, несмотря на разницу политических лагерей, в голову не приходило разыгрывать дешевую карту популизма и псевдодемократизма. Они легко держали дистанцию, были самодостаточны и вполне адекватны тому уровню, на какой их вознесла политическая детерминанта. Им не надо было ездить на зеленый свет – не президентское это дело. И не надо было демонстрировать мир и согласие в среднестатистической французской семье, как это неловко пытался инсценировать Жискар, усадив супругу у эффектного камина в родовом замке и оттуда поздравляя французов с Новым годом в период нефтяного кризиса (впрочем, тема семьи в Елисейском дворце будет кормить еще многих экспертов и журналистов).
Де Голль и Миттеран сами завоевывали президентское кресло, а затем решали, куда они его поставят и насколько удобно будут в нем сидеть. Их не пугали семилетние сроки. В отличие от голлиста Ширака, который, введя пятилетний срок вместо семилетнего, подрубил одну из главных властных опор Пятой Республики, которую выстроил его вроде бы кумир де Голль. Было почти физическое ощущение, что Ширака пугает вынужденная продолжительность его мандата.
Де Голль и Миттеран мерили свой мандат не годами. Они жили во власти столько, сколько им было надо.
Они были сначала президентами, а потом уж – консерватором-патриотом или социалистом. Причем, формально левый Миттеран оказался бесконечно ближе, чем представители современной правой политической элиты к тому идеалу, который задумывал отец-основатель Пятой Республики.
Жискар, Ширак, Саркози, теперь Олланд, как бы ни старались, – все они сначала центристы, голлисты, социалисты, а затем, совсем уже затем, – первые лица в государстве.
Это можно и нужно в парламентской стране. Но в Пятой Республике так нельзя. Она тогда становится лишней.
Неизбежный процесс распада Пятой Республики запущен с появлением единой Европы и ускоряется. На национальных лидеров спрос резко упал. Кому надо ссориться с большой Европой? «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!»
Вот и борются в последние годы за почти сакральный некогда пост президента Пятой Республики люди, чьи внутренние императивы ой как далеки от ее идеалов.
Они представляют уже даже не партии, а кланы внутри партий. Или даже точнее – клан выпускников Ecole National d’Admivistration, Национальной школы администрации. Именно там, в нешуточных студенческих боях, формируются все сюжеты и противоречия современной политической элиты Франции.
А вы думали – острая межпартийная борьба?
«Вы придумайте себе другую республику, хоть Шестую, хоть какую, а потом уж налетайте на высшие посты, ребята», – посоветовал, помнится, на прошлых президентских выборах, кто-то из французских коллег, очевидный ревнитель республиканских идеалов.
Не исключаю, что к тому идет. Ну просто логика развития, ничего личного.
…Или все же Европа упадет? Чем не вариант для национальных лидеров?
