Вероятно, я не буду слишком оригинален, сказав, что в силу геополитического устройства Россия всегда была общим местом, промежуточным звеном, проходным двором и буфером. А по мере инкорпорирования в мировое сообщество она все больше напоминает мне длиннющий коридор советской коммунальной квартиры с тусклыми лампочками и таким количеством разнообразнейших квартирантов, что уже совершенно неясно, где ты – то ли на вокзале, то ли на базаре. Уже и коммунальные квартиры, эдакие утопические фаланстеры, давным-давно преданы забвению, а сама идея коридорной системы, когда жильцов уйма и никто ни за что не отвечает, торжествует.
В нашем самом большом в мире, почти бесконечном коридоре – два выхода. То есть два входа – это принципиальная деталь. Один вход – с запада, другой – с востока. То с одной стороны гости пожалуют, то с другой – попеременно. То с западной двери заглянут на огонек с ценностями демократии, айфонами, айпадами, гамбургерами, хелс-лайфом и артхаусным кино, то с другой – с пуховиками, шаурмой, кудо-дзюдо, иглоукалыванием, восточными зоокалендарями, а то и вовсе с фундаментальными запросами какими-нибудь... А что же местные коридорные жители? Они всем рады! Сразу же спешат, несут хлеб-соль и тут же жмутся скромно по стеночке. И если не поют хором былинное: «Оставайся, мальчик, с нами – будешь нашим королем», то в обязательном порядке скандируют: «Чувствуйте себя как дома, гости дорогие!» Гости чувствуют, а любознательные коридорные жители тем временем перенимают у них культуру (если она есть), манеры, нравы и обычаи. Впитывают, как губка, и, может, не для того, чтобы слиться в глобалистском экстазе с трендами мировой цивилизации, а просто испокон века чужое тут ценится гораздо больше, чем свое.
«Как тут можно жить? Разве что добавить свободы, демократии и прав человека, трендов художественных и новаций культурных...» – говорят те, кто входит в коридор с запада. «Тут жить нельзя, но мы сделаем, чтобы нам было можно. И пустыни обживали!» – не говорят, но думают те, кто приходит с востока. И никто ведь не спросит местных жителей: «Вы этого хотите? Вам это действительно нужно?» А зачем спрашивать? Это же коридор! Да и управдомы, получив всего, чего желали, а по ходу дележки замаравшись круговой порукой, которая, как известно, «мажет как копоть», увлеклись и все на себя берут на монарший манер. И планы строят дерзновенные – хотят преобразить коридор, чтобы в окошки хлипкие и побитые витражи вставить, половицы гнилые заменить мраморными, а подтекающие канализационные трубы – на вечные нанотехнологичные... Чтоб сделать из коридора высокоспортивнотехнологичную галерею-оранжерею, которая не хуже, чем у всех. Чтобы, как выясняется, совершенно оголтело по-хрущевски «догнать и перегнать!».
А коридорный народец, про жизнь которого управдомам и эксплуатационникам мало что ведомо, тем временем молчаливо выживает, отчаивается, дерется, сам ищет виноватого, крупу гречневую копит, летом скупает кондиционеры, зимой – дизели. Здешняя менеджерская традиция – не вникать в суть проблемы, потому что как решать эту проблему – никому не известно. Лучше нацпроектик кинуть в массы: «Холодно? В футбол, в Олимпиаду грядущую поиграйте – согреетесь!» Или инновациями силиконовыми займитесь срочно – тоже оттягивает дурные мысли о неухоженной и неуютной коридорной жизни.
А что, включишь телевизор – все вроде бы прекрасно: там шутят, хохочут до икоты и поют самозабвенно. И если мимо телевизора посмотреть, то можно подумать, что граждане коридорные всеядны и вполне счастливы: бизнес-ланчи едят палочками, кличут футбольных учителей из Европы, чтобы ногу поставили, гнутся в федерациях йоги и токсины выводят диетами аюрведическими, веруют в карму, экстрасенсов с колдуньями и курс евродоллара, смотрят запойно сериалы, горячо обсуждают в Интернете чье-то пляжное ню, пьют коктейли пряные, чаи зеленые, танцуют танцы живота и говорят о жизни надувных звезд...
И если всплывет в приступе болезненной самоидентификации в чьей-то лихой коридорной голове гордая идея самоценности, самобытности и оригинальности русского пути, то быстро из головы выветрится. А не выветрится, то и под руки взять могут – за нарушение, так сказать, гуманистических норм и общественного порядка. А норм-то ведь никаких нету! Нет законов, нет правил ни для жильцов здешних, ни для гостей, ни для руководства коридорного. А те инструкции по технике безопасности, что еще остались, не соблюдаются. И как тут совершеннейшей путанице не начаться – никто не понимает, чей тут дом, кто в нем хозяин, а кто с визитом пожаловал, кто пол в коридоре должен мыть, если нагажено, и кто отвечать должен за то, что воды нет или стена треснула, и за чей счет ремонт делать? И если коридорные технические неполадки всякий раз напоминают пролог апокалипсиса, то с бытовыми и вовсе беда. Как разобраться с накопившимся и выплеснувшимся в коридор антигостеприимством в ответ на гостехамство? Решения нет. Одна надежда на ОМОН и милицию, которые теперь по идее должны прививать любовь и терпимость, да еще на уроки чего-то патриотического в школе.
Я далек от мысли, что стоит только заколотить досками двери на запад и восток – и заживем припеваючи, и разруха исчезнет. Такое уже было – чуть не задохнулись от кухонного чада, собственного смрада и гипоксии. Но бытовать нараспашку, расхристанно и беспечно – это не жизнь... Кстати, ждать инновационных замков отечественного производства, чтобы дверь в коридор открывалась только тогда, когда нужно, можно долго... Куда проще зоркую бабульку-консьержку посадить, чтоб шпану всякую и воров в коридор не пускала. А сначала дядю Колю или дядю Витю позвать – пружину прибить, чтобы дверь не хлопала, и искрящую проводку поменять, чтобы не сгореть к чертовой матери...
А пока дует сильно – то из западной двери, то из восточной... Дело понятное – коридор. Сквозняки. И батареи плохо греют... Так и живем на ветру. Поеживаясь. В полуаварийной обстановке. А потом «Сноб» еще спрашивает мистера Эберстадта: «Что это русские вымирают, а?» А мистер Эберстадт, человек очень умный, руками разводит и говорит: «Не понимаю. Это русский феномен!»
P.S. Навлекая на себя гнев искренне считающих, что мир с минуты на минуту должен слиться в одно счастливое интернациональное безгосударственное внеэтническое месиво, скажу – не ждите. Этого не будет. Потому что этого не может быть никогда. Успокою и тех, кто увидел в моих записках призыв к жесткой руке. Разве что к руке умной, хозяйственной и невороватой. Таким образом, упреки в интолерантности, ксенофобичности и в тоталитарных идейках не принимаются. Не знаю, как вам, а мне в коридоре жить не хочется. Особенно в продуваемом насквозь коридоре с грязноватым полом, тусклой мигающей лампочкой и с посторонними, которые шляются тут и людей пугают...--
